Анна приняла предложение.
Вениамину казалось, что он смотрит плохую пьесу.
Ранний обед, за столом четверо. И ребенок. Совсем не то, что представлял себе Вениамин. Хотя он уже не помнил, было ли у него в мыслях что-то определенное.
Так, глупые мечты. Поздние обеды вдвоем с Анной после того, как Карна уже ляжет спать. Долгое сидение за столом. Вино. Разговоры о том, чего он не мог открыть никому все эти годы. Прогулки, как в первый вечер. Может, даже вино в беседке? Анна должна была всем восхищаться. Должна была заставить его увидеть Рейнснес новыми глазами.
И второй этаж должен был принадлежать только им!
Он слышал, как Ханна ворочается за стеной. Значит, и она слышит его. Она стала его тюремщиком. Паучихой, поджидавшей, что его слепые грехи однажды ночью залетят в ее сети.
А напротив через коридор на его кровати спала Анна.
Какое было у Ханны лицо, когда она узнала, что Анне отдали залу! С каким нескрываемым отчаянием смотрела она на него!
Интересно, заметила ли это Анна?
«Мы с Ханной все равно что брат и сестра», — сказал он Анне. Ханна не возразила. В тот раз не возразила.
На другой день во время завтрака Бергльот сказала, что за доктором срочно прислали из Сундета.
Молодой парень упал с крыши прачечной, он не может ни двигаться, ни говорить.
Вениамин тут же поспешно вышел из столовой, как всегда, когда за ним присылали. Схватил с полки в прихожей свой чемоданчик и прыгнул в лодку, не успев ни о чем подумать. Только поставив парус и почувствовав, как ветер треплет ему волосы, он сообразил, что ушел из дома, не сказав Анне ни слова. Ее это должно было удивить.
Парень умер на руках у Вениамина. Он был единственным сыном вдовы, которая работала у Фомы на вялении рыбы. Вениамин остался с ней до вечера.
Женщина тупо смотрела вдаль. Иногда ее бил озноб. Потом она успокаивалась и снова сидела неподвижно с пустым выражением лица и сухими глазами.
— Я дам тебе снотворного, чтобы ты заснула, — сказал Вениамин и вспомнил, что последний раз говорил эти слова Ханне.
Женщина не ответила ему.
— Постарайся… поплачь… Надо поплакать. — Он заботливо обнял ее.
Но она была вне досягаемости. Ее дочь, напротив, громко рыдала. Пришла соседка. Она обмыла покойника, обрядила его и ушла.
Из-под савана виднелись только босые ноги да светлые вьющиеся волосы.
Вениамин снова был в Дюббеле. Все стихло. Пушки. Приказы. Крики. Солдаты, зовущие маму. Брань. Запах запекшейся крови. Карна сидела, прижав к груди голову молодого солдата. Просто была с ним. Как и он сейчас здесь.
На обратном пути не существовало ничего, кроме моря, солнца и его самого. Чистого, соленого запаха. Смолы на белых и зеленых досках. Ветра не было, и ему пришлось взяться за весла. Это помогло.
Анна сидела у пианино, на его крышке лежали раскрытые ноты.
Динины ноты. Их нашла Ханна. Вениамин подумал, что ему самому следовало найти их задолго до приезда Анны. Как и позаботиться о том, чтобы инструмент был настроен.
Женщины склонились над нотами. Их головы и руки почти касались друг друга. Вениамину стало не по себе.
Но его состояние объяснялось скорее видом парня, завернутого в саван.
— Я знаю, кто мог бы настроить пианино. Вернее, его знает мой знакомый…
Миндалевидные глаза Ханны прятались в тени. Но Вениамин чувствовал, что она наблюдает за ним. Она слышала, как он вошел. Когда Анна тоже увидела Вениамина, Ханна уже не могла притворяться, что не видит его.
— Добрый вечер! Ну что, доктор помог больному? — шутливо спросила она и, протянув руки, пошла ему навстречу.
Зачем это? Ведь она никогда так не встречала его!
— Я бы не сказал, — буркнул он и словно невзначай обошел Ханну. Почему он избегает ее? Он почувствовал, что она так и подумала: почему он избегает меня?
— Давайте откроем окно, вечер такой теплый. — Он сел.
Ханна открыла окно.
— Как себя чувствует больной? — спросила Анна и сложила ноты в стопку.
— Он умер.
В комнате воцарилась липкая тишина.
Он кашлянул, раскурил трубку и оглянулся в поисках газеты.
— Боже мой! — воскликнула Ханна.
Анна промолчала. Но Вениамин чувствовал на себе ее взгляд.
— Ты не смог помочь ему?
Вениамин знал, что, не будь здесь Анны, Ханна не стала бы донимать его такими вопросами. Она играла роль легкомысленной дурочки. Зачем? У Анны могло сложиться о ней превратное мнение. И о нем тоже.