— Да! А мне плевать, кем они там меня считают! — вспылила она, высвободила руку и, скользя, продолжила идти дальше самостоятельно.
Он быстро обогнал, и, на ходу развернувшись, помахал рукой на прощанье. Она так злилась. На него, на глупых девочек. И вовсе у неё не странная фамилия, просто другая. Она же Мансдантер — по папиной линии предки были потомками династии короля Швеции, а по маминой она была Ивановой. «Однако, коммуникабельности матери мне унаследовать не удалось». Той было абсолютно все равно, кто перед ней находится. Разговор заводился сам собой, общие темы появлялись мгновенно, и она уже блистала и притягивала, как магнит. Именно это умение когда-то помогло ей выскочить замуж за иностранца, который теперь до конца своих дней обязан содержать их обеих. Она добралась до аудитории слишком поздно, половина занятия была пропущена, и профессор при всех пристыдил. Лицо стало пунцового цвета и вызвало волну хохота у пятидесяти человек. Позже ночью она будет печально смотреть в окно, сидя на подоконнике, и снова размышлять о том, почему одинока. Она начинала ненавидеть своё имя, виня во всех невзгодах, но потом успокаивалась и понимала, что просто не такая, как они. И, с одной стороны, это было хорошо, а с другой было бы проще быть Ивановой. Тот день она не забудет никогда, краткий миг, когда он был рядом, как спас от унижения и боли. Теперь для нее он перестал быть обычным красавчиком и задирой, ведь она сумела разглядеть доброе сердце и отважную душу.
Она добрела до кафешки. Внутри горел мягкий свет, пахло кофе и пирогами. Желудок заурчал, напоминая о себе. Посетителей не оказалось, и она решила зайти. Грузная женщина обслужила столик, и всего через пару минут она наслаждалась ароматным напитком и булочкой, на секунду позабыв причину, по которой здесь оказалась. Утолив голод, и немного согревшись, уставилась в одну точку и сидела так какое-то время, пока не услышала на заднем фоне музыку. Возвратившись в реальность, узнала игравшую песню, под которую они танцевали впервые. Она горько расплакалась, но быстро взяла себя в руки, заметив любопытные взгляды, которые метала толстушка. Катарина вышла на улицу, холодный ветер резанул по лицу, словно пощёчина. И это немного привело в чувство. Она почему-то вспомнила отца, который не звонил года два, не имея времени на дочку от первого брака, в новой семье подрастал ребёнок. В глубине души она желала ему счастья, но иногда, осознавая ненужность, ненавидела всем сердцем. Он предлагал вернуться и начать новую жизнь. Конечно же, она ничего не теряла, до тех пор, пока не влюбилась. Желание уезжать отпало и сменилось мечтами, которым, как она сама считала, никогда не суждено было сбыться. Огромным её недостатком было неверие в себя, свои силы, возможности. Она любила себя и принимала такой, как есть, но считала недостаточно хорошей буквально во всём, и всегда находился кто-то лучше, красивее, сильнее или умнее.
Приближение Нового года ощущалось на улицах города, гирлянды и огни сверкали, нарядные ёлки ослепляли красотой. Мимо прошли звонкие ребята, хохотавшие над чем-то своим. Рядом с такими начиналась паранойя, что смеются над ней, и она невольно замыкалась в себе и краснела. Вот и подъезд, знакомый, но далекий, как и всё остальное. Она помедлила немного, но всё же решилась войти, понимая, что не справится одна. Не сегодня.
Звонок оказался отвратительным, рождественской мелодией на свой манер, и она невольно поморщилась. Дверь отворилась, лицо хозяйки осунулось.
— Привет Кэти, — так звали близкие люди, она сама им позволяла, хоть и не любила, когда имя произносят неправильно. Только он знал об этом и никогда так не делал.
— Привет Свет. Я тут мимо проходила и решила…вот…зайти на минутку, — выглядела она отрешённо, собеседница заметила и пригласила зайти.
Они сели на кухне, открыли бутылку вина и молча пили, пока не закружилась голова.
— Ты всё ещё скорбишь? Подруга, для меня его никто не заменит, но жизнь то продолжается, так? Тебе нужно попробовать встречаться с кем-то ещё, — от такого предложения на голове зашевелились волосы.
— Нет! Ты спятила? Мне никто не нужен! Я люблю только его!
— Да. Но его нет. И не будет. Когда ты очнёшься? От туда не возвращаются, — печально произнесла Света и отхлебнула ещё.
— И, правда, не возвращаются, — колесики закрутились, завертелись, тёмные мысли поселились в душе, разъедая, словно яд.
Света уложила спать на диване, а сама нетвердой походкой прошла в спальню. Кошмары вновь одолевали Катарину. Она видела его: живого, здорового. А потом он умирал у неё на руках, снова и снова, а она кричала, неистово, до хрипоты, выпуская наружу боль, с которой не могла справиться. Проснулась посреди ночи в холодном поту и примостилась на подоконнике. Ночь была тихой, снегопад закончился, деревья накрыло белыми шапками, на небе появились звезды. Вновь окунулась в воспоминания.