— Он был плохим человеком? — спросил еле слышно.
— Понимаю. Для тебя тяжело это слышать. Но ждать дольше нельзя. Сегодня я покажу тебе правду!
Она встала, золотые лучи подхватили и поставили его перед ней. Взяла за руки, ладошки парня вспотели от страха, выскальзывая. Глаза закатились, покрылись слегка видимой плёнкой, и они перенеслись в воспоминания.
Энергия лилась мощным потоком, голова кружилась, и он с трудом удерживался на ногах. Подобного не приходилось испытывать раньше. Она, такая прекрасная, сильная, величественная, окружённая золотыми приспешниками, которые перевоплотились в громадных тигров и скалили пасти, крепко держала его за руку. Тепло прикосновения давало ощущение реальности происходящего. Он понимал, что она не лгала, но было в поведении нечто подозрительное, часть правды скрывалась. Даже не имея возможности прочитать мысли, Ленц мог понять, когда что-то недоговаривают, на внутреннем уровне. Они оказались в том же доме. Он трясся, как осенний листок, взирая на своего отца: могучего, высокого, широкоплечего, отвратительного лицом и сердцем. Видел угрозы, знакомство с ним Катарины, смертельный удар Габриэля, схватку на крыше. Зрачки расширились, казалось, до предела, а ноги норовили отказать в любую минуту. Он был восхищён её смелостью, стойкостью, внутренней борьбой написанной на лице, желанием защитить дом, наследие, любимого. Укол зависти проткнул сердце, ведь сам он был зажатым и далеко не геройствовал. Последовали дальше. Дом колдуна, восстановление. Катарина не видела этого момента и с интересом наблюдала за заклинанием. Габриэль в заточении, разговор, разрывавший душу нестерпимой болью. Она пожелала пропустить и перешла к самой сути — сражению. Ленц вцепился мёртвой хваткой в руку, наблюдая битву. А когда Неис упал и обмяк, разрыдался, не в силах сдержаться. Да, он не был ему знаком и был плохим человеком, пытавшимся заполучить дом, что уничтожило бы планету. Парень понимал, что Катарина спасла целую цивилизацию, своего парня, а Мартин её, но всё равно чувствовал боль, негодование, обиду и злобу. Эмоции сменялись, грозясь прорваться. Она вовремя сообразила и перенесла далеко в прошлое. И они оказались в парке, где недавно отец проводил изнурительный день воссоединения. Сцена знакомства Неиса и Веты походила на избитый сценарий из фильма. Злодей и искуситель поймал в сети раненую пташку, которая сама придумала любовь. Ленц внезапно одёрнул ее.
— Убери это! Слышишь?! — злился он, раздувая ноздри.
Она пожелала вернуться домой и выйти из воспоминаний, но их перенесло куда-то в совершенно другое место. Оказавшись на асфальтированной трассе, кое-где припорошенной песком, разносимым ветром, они затравленно посмотрели друг на друга.
— Прости меня. Не было выбора. Я и сама жалею об этом, — грустно сказала она, опуская глаза, ставшие серыми.
— Выбор есть всегда! Ты могла не убивать его, так? — пылил он, расхаживая и хватаясь за голову.
— Нет. Не могла. Он столетиями шёл к цели. И не остановился бы никогда! Только смерть смогла положить злодеяниям Неиса конец! — разъярилась она, защищаясь, тигры грозно зарычали.
— Не совсем, дорогая, — раздался издалека знакомый голос, сопровождаемый эхом.
Они переглянулись и встали, прижавшись спинами, и поджидая говорившего. Небо разверзлось, ливень хлынул стеной, лишая видимости, гроза проредила вспышками небо. По дороге шагал человек, и чем ближе он был, тем сильнее становилась головная боль Ленца.
— Я разберусь. Не двигайся. И не глупи, — она была встревожена, но серьёзно настроена, и у него не возникло сомнений, что так оно и будет.
— Ах! Дорогая! Неужели ты думаешь, что я способен причинить вред этому юному созданию? — проскрипел омерзительно-приторный голосок совсем близко.
Стена дождя разошлась в стороны, и пред ними предстал Неис. Молодой, статный, в неизменном плаще и широкополой, белой шляпе. Масляные, зелёные глазки бегали, строптиво разглядывая.
— Ты мёртв! Этого не может быть! — кричала она, силясь заглушить грозу.
— Правда? Но бабуля ведь навещает тебя? Вот и я решил. Правда, на это ушло гораздо больше времени, чем ожидалось. В преисподней такая нудная иерархия, моя дорогая. Но я всё же добился шанса быть услышанным! — он раскинул в стороны неестественно длинные руки. — Ах! Как пьянит жизнь! Не находишь? — скрипучий голосок не соответствовал молодому образу. «Грязь остаётся собой, даже после смерти!», — думала она.