— Вы, разумеется, знаете, что принц Джем приказал убить одну из своих жен, египтянку, и что убийца предпринял попытку выполнить приказ, когда судно уже входило в порт Родоса.
Пьер д’Обюссон нахмурился.
Это мне известно. Но каким дьявольским образом вы оказались замешаны в эту историю? Она, по-моему, хранится в строжайшем секрете!
— Я был на борту того судна. Вы отдали руку этой дамы сиру Люирье?
Она признательна ему и желает выйти за него замуж тотчас же после крещения. Но я не понимаю, каким образом это касается вас, шевалье.
— Нас обоих обманули, мессир. Вас — когда рассказали о деянии, которое совершил другой, меня — когда обещали, что мои заслуги получат признание.
— Вы хотите сказать, что не Гуго де Люирье спас египтянке жизнь?
— Я утверждаю это! Кинжал, который перерезал горло тому янычару, висит у меня на поясе.
Пьер д’Обюссон кивнул в знак понимания.
— Вижу. И вы ожидаете получить заслуженную награду, не так ли? Это справедливо.
— Вы неверно истолковали мои слова, мессир. На Родос я прибыл с единственной целью — отдать мое имя и меч на службу ордену. На то, что этот негодяй де Люирье обманул мое доверие, я мог бы закрыть глаза. Но он силой принуждает девушку к браку, и с этим я мириться не могу!
Д’Обюссон с задумчивым видом потер подбородок.
— Какие цели он преследует, желая этого брака? У дамы нет приданого.
— Понятия не имею. Но я вмешиваюсь в это дело прежде всего потому, что эта молодая женщина сама попросила меня об этом. Разрешите ли вы мне покинуть остров, если я решу увезти ее с собой?
— Почему бы я должен вам это запретить?
— Потому что мы уедем сегодня же вечером, до того как она будет крещена.
— В таком случае вы увезете с собой рабыню.
— Она принадлежит Гуго де Люирье?
— Не совсем так. Предполагается, что после обряда крещения она станет свободной.
— Значит, позволю себе допустить, что, оставаясь мусульманкой, Муния является собственностью ордена.
Д’Обюссон кивнул. На губах его играла легкая улыбка. Ангерран отстегнул от пояса кошелек, полученный из рук Гуго де Люирье в день прибытия на Родос, и положил на стол.
— Если этих денег не хватит, чтобы выкупить ее, у меня при себе верительные грамоты, любезно предоставленные в мое распоряжение моим родственником, бароном Жаком де Сассенажем.
Д’Обюссон посмотрел на юношу, и в глазах его блеснул странный огонек.
— Вы обещаете, что там, куда вы ее отвезете, египтянка будет крещена?
— Клянусь Господом, так оно и будет.
Великий магистр отодвинул от себя кошелек.
— Заберите деньги и отвезите эту даму в надежное место. Когда дело будет сделано, дайте мне знать. Доблесть и мужество нынче редки, поэтому в ближайшем будущем, раз таковы были ваши планы, я буду счастлив принять вас в наши ряды.
Пьер д’Обюссон проводил Ангеррана до дверей своего кабинета. Вполне довольный таким поворотом дела, юноша отправился к управляющему портом узнать, какое судно готовится первым покинуть Родос. Им оказался шебек[9], путь которого лежал в Геную. Он заплатил за себя и за Мунию, после чего отправился в монастырь с охранным свидетельством, подписанным самим Великим магистром. Довести Мунию до порта оказалось делом несложным. Когда же они добрались до башни Найяк, дорогу преградил Гуго де Люирье. Судя по всему, кто-то из конторы управляющего портом или из монастыря успел поставить его в известность.
— Ты много себе позволяешь, Сассенаж! Эта женщина принадлежит мне! — рявкнул он.
Заслонив собой Мунию, Ангерран взялся за эфес меча.
— У меня при себе купчая, которая свидетельствует об обратном.
Глубоко посаженные глаза Гуго де Люирье сузились.
— Христиан не продают, как рабов!
— Я передумала! Я решила остаться в своей вере! — сказала Муния из-за плеча Ангеррана.
Услышав это, Гуго де Люирье рассвирепел.
— Проклятая сучка! Ты, похоже, забыла, что я для тебя сделал! Ты поплатишься за свою неблагодарность, это я тебе обещаю! Солдаты!
Порт был совсем рядом, поэтому вокруг бесконечно сновали люди, безразличные к их ссоре. Двое госпитальеров, которые несли караул у башни Найяк, поспешили на зов, словно только того и ждали. Ангерран передал им документ, удостоверяющий его права на Мунию.
— С бумагами все в порядке! Вы и ваша рабыня можете подняться на борт, — заключил один из солдат с видимым сожалением.
— Не может быть! Кто подписал? — задохнулся от ярости Гуго де Люирье.
— Подписано самим Великим магистром!
Лейтенант словно окаменел. Судя по всему, он и мысли не допускал, что Ангерран может до такой степени тщательно подготовить пути к отступлению. Но если противник заручился поддержкой Пьера д’Обюссона… Тут он был бессилен. Ангерран, смерив его презрительным взглядом, направился к воротам, увлекая за собой Мунию.