И все же сегодня она чувствовала себя лучше.
Прошлой ночью к ней явилась Презина в своей призрачной ипостаси.
— Твоя мать скоро приедет и привезет тебе эликсир Древнейших. Ты должна жить, Альгонда! Так нужно!
— Марта этого не допустит. Она знает правду. О вас, обо мне и об Элоре. Все потеряно.
Презина приложила свою призрачную руку к ее лбу.
— Вспомни то видение из будущего, о котором ты мне рассказывала. Ты, стоящая на носу лодки с плоским дном…
И Альгонда вспомнила. Вспомнила все до мельчайших подробностей — плеск весел у себя за спиной, запах озерной воды и бархатистый туман, расступающийся перед ее раскинутыми крестообразно руками… И из просвета в тумане на нее изливается свет… Она увидела Матье, постаревшего, со шрамом от раны, которую нанес ему ястреб.
А ведь, когда видение посетило ее впервые, на сына хлебодара ястреб еще не напал…
— Ты должна верить в свою судьбу, Альгонда! Она — единственная истина в этом мире! — сказала фея и исчезла.
С той самой минуты к Альгонде вернулись уверенность и покой.
Элора выпустила ее палец. Она уснула во время кормления и теперь ничем не отличалась от любого другого младенца. Легкая улыбка коснулась губ Альгонды. Презина не решилась бы отправлять флакон в Бати, ставший логовом Марты, если бы не была уверена, что эликсир уравновесит силы в этом мире.
Она погладила дочь по золотистым волосам, осторожно вынула у нее из ротика сосок и уложила ее поудобнее.
— Ты почему такой хмурый, а, Матье? Ты же стал отцом! — ткнув юношу локтем в бок, спросил мэтр Жанисс.
Что-то пробурчав себе под нос, Матье собрался было пригубить кружку с пивом, но она предательски задрожала у него в руке. Ничего не ответив собеседнику, он стал пить. Две девицы из челяди, усадив их за стол и подав им пива, уселись в дальнем углу и, хихикая, стали обсуждать приезжих.
Как только повозка прибыла на задний двор, Филиппина отвела мужчин в комнату позади кухни, пообещав позвать их, как только Альгонда примет чудодейственное средство. Жерсанду она увела с собой. Матье же оставалось только ждать объяснения с Альгондой, желательно подальше от посторонних глаз и ушей. Но нужен ли вообще ему этот разговор? У Альгонды родился ребенок. «Твой ребенок», — так сказала Филиппина. «Отец ребенка — ты, Матье», — подтвердила Жерсанда. Но, кто знает, ведь Альгонда могла зачать его и от барона? Он никак не мог перестать об этом думать. Иначе почему Альгонда ничего ему не сказала? Разумеется, они расстались не по-доброму. Он разорвал помолвку, отменил свадьбу, но… Ребенок! Разве может он не думать о ребенке?
Мэтр Жанисс в третий раз своей полной рукой схватился за кувшин и налил в свою кружку добрую пинту.
В горле пересохло и сильно хотелось есть. Повысив голос, он обратился к девицам:
— Вы что, не слышали приказания своей хозяйки? Немедленно дайте нам бульона! И побольше! Так она сама сказала! Или мне самому сходить на кухню и взять?
Едва дверь приоткрылась, как его носа коснулся аромат жаркого. Настоящий гурман, он в нетерпении облизнул губы.
— Задний окорок косули в брусничной подливке!
Закрыв глаза, мэтр Жанисс продолжал принюхиваться.
— Голуби на вертеле… Фламбеиз мирабели… Хм-м-м… Суфле… Пирог с шампиньонами… Клянусь богом, я отведаю всего понемногу! А ты что скажешь?
Не услышав ответа, он повернулся к поглощенному ревнивыми мыслями Матье и снова насел на него:
— И долго ты собираешься дуться?
Матье покосился на своего спутника.
— А я не дуюсь. Я думаю.
— О чем же это, черт возьми, ты думаешь? Или ты больше не любишь мою малиновку?