Альгонде почудилось, что этот свет заполняет и ее — как в тот день, когда Филиппина положила ей на живот маленькую Элору. Но на этот раз свет останется в ней.
В этом Альгонда была уверена. Добро победило.
Очень скоро к ней вернулось ощущение реальности. Она услышала голос матери, успокаивавшей Филиппину.
— Смотрите, мадемуазель Елена, она возвращается! Худшее позади!
Молодая женщина открыла глаза и с улыбкой посмотрела на Филиппину.
— Я прекрасно себя чувствую. Боюсь, мсье де Монтуазону придется как следует постараться, чтобы от меня избавиться!
— Я хочу убедиться, что с тобой все хорошо! Встань-ка с кровати! — потребовала Филиппина, которой хотелось расцеловать Альгонду, но в присутствии Жерсанды об этом нечего было и думать.
Альгонда сбросила одеяло и коснулась паркета пальцами ног. Свет все еще пульсировал в ней. Она ощущала его как приятное покалывание во всем теле. Может быть, так ощущает его и крошка Элора? Мать протянула ей руку, и Альгонда схватилась за нее, опасаясь, что от долгого лежания мышцы ослабли и могут не выдержать вес тела.
Однако ничего подобного не случилось. Она выпрямилась, засмеялась, обхватила Жерсанду за талию и закружила ее по комнате.
Сидония не виделась с Жаком с того самого дня, как он призвал к себе Марту. На следующее утро он уехал из замка в сопровождении сира Дюма с отрядом солдат, младшего сына и старинного друга Эймара де Гроле, барона де Брессье. В последнее время крестьяне стали жаловаться, что волки подходят совсем близко к домам и задирают овец на пастбищах. Сидония решила, что он отправился на место происшествия, чтобы самому во всем разобраться, а оттуда поехал дальше, дабы осмотреть границы своих владений. Это была не первая подобная поездка.
Марта восприняла новость спокойно.
— Ты остаешься, — сказала она Сидонии после разговора с бароном.
— А как же Жанна? — подняла к ней покрасневшие от слез глаза Сидония.
Марта не удостоила ее ответом. Сидония так и не узнала, что между ними с Жаком произошло и о чем они говорили. Она очень скучала по супругу.
— Почему нам нельзя носить волосы распущенными? — спросила Изабелла, одна из младших сестер Филиппины, любуясь своим отражением в зеркале.
Как и остальные сестры, она сидела на низеньком табурете, пока ловкие руки горничной расчесывали ее кудри и укладывали их в замысловатую прическу. Этот невинный вопрос отвлек Сидонию от грустных мыслей. Она с улыбкой посмотрела на падчерицу.
— Разве вам не нравятся косы, которые вам заплела Мари?
— Нравятся, но я думаю, что мне красивее с распущенными волосами.
Сидония перекинула на грудь собственную толстую тяжелую косу.
— В ваши годы я тоже мечтала подставить волосы ветру. И вот однажды я расплела косы и выбежала в сад.
Глаза Изабеллы широко распахнулись от удивления и зависти.
— Это было приятно?
— Скорее ужасно! Волосы так спутались, что ни один гребень не мог мне их вернуть. Пришлось остричь косы.
Девушка охнула:
— Какое несчастье!
Сидония засмеялась:
— Я тоже так думаю.
— А когда мы будем примерять платья? — спросила Франсуаза, вторая сестра Филиппины.
Как того и желал Жак, Сидония не мешкая занялась туалетами и обучением его дочерей. В Романсе им предстояло поразить гостей и участников турнира своей красотой и роскошными нарядами.