— Ваш номер находится наверху через один пролет слева от лестницы. Вы легко найдете его.
Таким образом Картрет пожелал ей спокойной ночи в свойственной ему изящной манере. Энн стряхнула с себя воспоминания о прошлом и с улыбкой спросила:
— Мне не понадобится свеча, Картрет?
Услышав это, он улыбнулся своей быстрой, очень менявшей его лицо улыбкой:
— Наши клиенты предпочитают, чтобы мы сохраняли этот живописный интерьер, но у нас везде проведено электричество, есть выключатели и тому подобное. Мне проводить вас, мисс Фэннер?
— Нет, благодарю вас. Я справлюсь сама.
— Я в этом не сомневался.
— Спокойной ночи, Картрет. Я увижу вас утром?
— Возможно. Кто может знать наверняка?
И это замечание тоже показалось ей довольно загадочным. Энн отошла от стойки и направилась к лестнице с балюстрадой, неясно вырисовывавшейся на фоне темной массы, которая, вероятно, была большим залом или чем-то в этом роде. Энн Фэннер сняла куртку, нащупала на стене выключатель и нажала на него. Эффект получился магический: лестница, устланная ковром с темно-бордовыми завитками, подобными тем, что встречаются на шалях из Пейсли[3], и окаймленная перилами из того же красного дерева, что и регистрационная стойка, вдруг возникла перед ней, словно дорога в Бесконечность. Это была очень длинная и очень высокая дугообразная лестница. Сдерживая улыбку, она стала подниматься, осторожно ступая ногами по довольно толстому ворсу ковра. Ярко сияющий электрический свет внезапно показался ей совершенно чужеродным в таком замке, в такой гостинице. Она даже не могла объяснить почему, но Картрет был прав: в этом интерьере свечи и канделябры выглядели гораздо живописнее.
В семнадцатом номере была довольно необычная дверь: не прямоугольная, а куполообразно закругленная сверху. Она состояла из восьми хорошо подобранных панелей красного дерева в рамке более темного оттенка. Огромная рельефная ручка была украшена какой-то непонятной филигранью, да и не ночью же рассматривать и изучать такие вещи. Внезапно Энн почувствовала, насколько она устала: ее одолевала зевота, все кости болели, руки и ноги отяжелели, а глаза просто сами закрывались. Немного смущенная, но довольная, что наконец добралась до места и может отдохнуть, она толкнула дверь. Необычная дверь открылась внутрь на удивление легко, словно лист, подхваченный сильным ветром.
Включать свет не было необходимости.
Энн застыла на пороге, обхватив лицо руками, и ей казалось, что сердце ее билось прямо в горле. Перед ней была картина, которую она видела, быть может, единственный раз в жизни.
Очевидно, каким-то таинственным образом лупа все же появилась в темных небесах над землей, освещая место под названием Крэгмур, потому что не могло быть никакого другого объяснения этому фантастическому серебряному свету, разлитому по всей комнате. Даже беглого взгляда было достаточно для того, чтобы увидеть, что буквально все — и кровать с пологом на четырех столбиках, и туалетный столик, и кресла, и стены, и зеркала — все было окружено мертвенно-серым сиянием, словно какой-то сказочный волшебник или призрак с волшебной палочкой прошелся по комнате и, прикоснувшись ею ко всем этим предметам, украсил их блестками. Даже оба ее чемодана, аккуратно сложенные на полу в центре комнаты, казалось, светились, мерцая и подрагивая, словно блуждающий огонек на болотах. Этот вид — такой магический и даже пугающий — заставил Энн резко повернуться, чтобы убежать прочь из этой ужасной комнаты, но, как только она обернулась, раздался щелчок замка двери, захлопнувшейся то ли от случайного порыва ветра, то ли кто-то в коридоре подошел и тихонько потянул за ручку. Преисполненная ужаса, она стояла, прижавшись спиной к двери, загипнотизированная ошеломляющим зрелищем, открывшимся перед ней и ощущая себя то ли на небесах, то ли в преисподней — в зависимости от того, как на это посмотреть.