После такого вступления Хантер осторожно выставил кота за дверь и плотно прикрыл ее. Потом надел плащ и вышел сам…
Не прошло и пяти минут, как раздался стук в дверь. Куинн, прильнув к дверному глазку, увидела знакомый пучок почти черных волос Мэри. Подруги давно отбросили условности и приходили друг к другу без предупреждения. Но Куинн не могла припомнить ни одного случая, когда Мэри навещала ее в половине седьмого утра. Вероятно, случилось что-то из ряда вон выходящее.
С бьющимся от недоброго предчувствия сердцем Куинн открыла дверь.
— Что стряслось, Мэри? — тревожно спросила она.
Но Мэри, пропустив вопрос мимо ушей, затараторила:
— Ну выкладывай же, что это за спешная поездка в город? «Деловая встреча»!.. «Работа»!.. И не стыдно тебе так врать? И кому? Самой близкой подруге! Правда, я и так не поверила ни одному твоему слову!
— Входи же и дай мне закрыть дверь. Ты напустишь холод в дом!
Куинн буквально втащила подругу в прихожую и помогла раздеться. Через несколько минут они уже сидели на кухне.
— Вот тебе кофе.
— Куинн, я не хочу!
— Оставь, пожалуйста! Пей! Потом будем завтракать.
— Я хочу тебе сказать, Куинн, что…
— Скажешь потом. Сначала выпей кофе. О Господи! Моя яичница!
Яичница уже успела превратиться в бурую массу, и из сковородки валил едкий дым.
— Да что с тобой, Куинн, — снова заговорила Мэри, не обращая никакого внимания на происшедшую кухонную катастрофу. — Ты все время затыкаешь мне рот! Так слушай же…
Но и на этот раз ей не удалось договорить. Дверь распахнулась, и на пороге появился Гейбриел Хантер с котом на руках. Мэри ошеломленно замолчала.
— Куинн, — не успев войти, принялся выговаривать Хантер, — надо все же запирать дверь! Хотите, чтобы вас ограбили?
Маклейш издал нечто среднее между мяуканьем и шипением и, спрыгнув на пол, бросился в кухню. Гейбриел снял плащ, разулся и последовал за котом. Перегнувшись через плечо Куинн, он долго рассматривал остатки яичницы. Затем, горестно вздохнув, сказал:
— Спасибо, Куинн, но это блюдо не для меня. Я предпочел бы простую чашечку кофе с кусочком поджаренного хлеба.
Он взял с плиты кофейник, налил горячий напиток в стоявшую на краю стола чашку и сел. Потом, критически осмотрев стол, спросил хозяйским тоном:
— А что, сахар в этом доме не принято подавать?
Разыграв эту сцену, он наконец заметил незнакомую девушку и, привстав, подал ей руку.
— Привет! Меня зовут Гейбриел Хантер. А вы, насколько я догадываюсь…
— Мэри… — чуть слышно проговорила она, уставившись на него широко раскрытыми глазами.
Гейбриел опять опустился на стул и, скорчив недовольную физиономию, повторил:
— Где же все-таки сахар, Куинн?
Куинн достала из шкафчика сахарницу и поставила на стол. Посмотрев сначала на Гейбриела, затем на подругу, она сказала:
— Вот вам сахар. А теперь вы оба можете распивать кофе хоть до вечера. У меня же, извините, много дел.
С этими словами она поставила на поднос чашку с блюдцем и второй кофейник, испускавший пар на плите, и, прихватив это все с собой, вышла. Поднявшись в свою рабочую комнату, Куинн тяжело опустилась в мягкое кресло и закрыла глаза. Ей было необходимо успокоиться и прийти в себя. И надо постараться хотя бы на время освободиться от этих навязчивых мыслей о Гейбриеле Хантере, ворвавшемся в ее тихую, размеренную жизнь. Да будь он проклят, этот Хантер!
Пора взять себя в руки, сосредоточиться и все обдумать. Надо… надо… Что? Что надо?..
Тихий стук в дверь прервал ее мысли. Из коридора донесся тихий голос Мэри:
— Можно войти?
— Входи.
Прикрыв за собой дверь, девушка осмотрелась в поисках стула.
— Вон стул. Садись.
Мэри села. Воцарилось долгое, тягостное молчание. Впрочем, Куинн не сомневалась в том, что за этим последует. И подруга не обманула ее ожиданий, начав почти шепотом:
— По-моему, он очень опасен…
— Кто?
— Этот Гейбриел.
— Откуда ты знаешь? Ты ведь только что его увидела.
— Чтобы это понять, не нужно много времени. И я, прости, побаиваюсь за тебя.
— За меня? С чего бы это?!
— А с того, что он просто великолепен. И я не представляю, как ты сумеешь его забыть впоследствии, когда… Кстати, впервые ты ничего мне не сказала о своих сердечных делах. Значит, все это очень серьезно.
Куинн стало ясно, насколько глубоко обижена Мэри. Действительно, ведь они никогда ничего не скрывали друг от друга. И она поспешила оправдаться:
— Я тебе ничего не говорила о Гейбриеле лишь потому, что сама только вчера узнала о его существовании.
— Куинн, это на тебя не похоже. Я вспоминаю твой роман с Дэвидом Симмонсом. Ведь прошло не меньше двух месяцев, прежде чем он припарковал свою машину у твоего дома на всю ночь. А Гейбриела ты оставила у себя с первого дня знакомства. Я просто поражена. Согласись, что все это не может меня не беспокоить.
Куинн рассмеялась и, протянув руку, ласково потрепала подругу по щеке.
— Ох, дорогая моя, на этот раз умозаключения никуда не годятся.
— Почему?
— По той простой причине, что Гейбриел вовсе не мой любовник.
— А кто же он?
— Кто? Он… он…
Куинн замолчала. Действительно, кто он для нее? Она и сама этого толком еще не могла понять. Друг? Ну уж нет. По крайней мере, пока. И не родственник. Трудно его назвать и деловым партнером. Хотя это, пожалуй, ближе всего к истине. Но внятно объяснить все это Мэри она не могла. Тем более что была связана обещанием хранить тайну. Что же ответить подруге, пока та совсем не обиделась и не обвинила ее во всевозможных грехах. Скажет, что она неискренняя, предает дружбу. Да в общем так оно и есть.
Тем временем лицо Мэри уже приняло недовольное выражение. Заметив это, Куинн поспешила с ответом:
— Видишь ли, Гейбриел просто мой гость. Вот и все.
— Что за гость? Откуда он взялся?
— Да ниоткуда… Он просто принес кота.
— Кота? Какого кота? Господи, еще и кот…
— Помнишь, я вчера рассказывала тебе о наследстве миссис Фидерстоун?
Но Мэри, вконец обидевшись, скрестила руки на груди и процедила сквозь зубы:
— Извини, Куинн. Я всегда верила каждому твоему слову. Но то, что ты несешь сейчас, просто невероятно. Уж не хочешь ли ты меня убедить, что миссис Фидерстоун оставила тебе в наследство своего кота в придачу с этим породистым молодчиком?!
— Вообще-то примерно так и есть.
— Что?!
Куинн встала и дружески положила руку на плечо совсем растерявшейся подруги.
— Мэри, извини, но мне надо собираться. Через час откроется магазин, и нужно отвезти туда новых зверюшек. Поговорим в другое время, если не возражаешь.
Они вышли вместе. Мэри, совсем помрачнев, что-то недовольно бурчала себе под нос. Она так и не поверила подруге и все больше склонялась к тому, что ее предали. Поэтому, прощаясь, холодно бросила через плечо:
— Всего!..
Куинн долго смотрела ей вслед, потом решительно повернулась и зашагала назад к дому.
Конечно, у Мэри было достаточно оснований, чтобы предостерегать подругу. Но Куинн не хотела верить никаким доводам. Она убеждала себя, что сможет удержаться от необдуманных поступков и не даст своим чувствам слишком много воли.
Да и кроме того, почему она должна сомневаться в порядочности Гейбриела? Пока он не давал никаких поводов для этого. А в том, что она сама все время злится, никто кроме нее не виноват. Нет, она должна сделать все, чтобы лучше узнать его и таким образом выполнить то, что ждала от нее миссис Фидерстоун.
Пора было ехать в магазин. Куинн отобрала наиболее удачных из тех зверюшек, что изготовила в последнее время, сложила их в большую коробку и направилась с ней в прихожую. У двери ее ждал Хантер.
— Разрешите вам помочь, — предложил он.
Взяв из рук Куинн коробку, он донес ее до машины и положил на заднее сиденье. Затем выпрямился и шумно втянул носом воздух: