— Мисс Деруэнт-Джонс! — приветствовал Норт. — Боже, мне жаль, так ужасно жаль.
Неожиданно для самого себя Норт в горячем душевном порыве протянул к ней руки, и Кэролайн, уронив пистолет, бросилась ему на шею. На несколько мгновений она застыла, как льдинка, твердыми кулачками упираясь Норту в грудь.
И вдруг девушка заплакала, громко, задыхаясь, прерывисто всхлипывая. Она казалась совершенно беспомощной и обессилевшей — ее воля, храбрость и стойкость были побеждены потрясением и скорбью. Руки Норта обвились вокруг плеч девушки; он привлек ее к себе, погладил по волосам, пытаясь успокоить, утешить, шепча какую-то чепуху, укачивая, как малого ребенка. Наконец Кэролайн подняла голову и чуть отстранилась.
— Вы знали? — прошептала она. — Знали и ничего не сказали мне.
— Нет, случая не представилось. Вы слишком поспешно уехали.
— Она мертва, лорд Чилтон. Нет, не просто мертва, кто-то ее убил. Я не могу…
Норт слегка дотронулся кончиками пальцев до ее губ.
— Т-с-с, вы просто устали. Заходите в библиотеку, согрейтесь. Немного бренди и горячий ужин восстановят ваши силы.
За спиной раздался голос Кума, столь же неодобрительный, как и у отца Норта, как раз перед тем, как.., нет, не стоит думать об этом!
— Я принесу закуски, милорд, хотя сомневаюсь, чтобы мистер Полгрейн что-то оставил на кухне.
— Спасибо, Кум. Принесите все, что найдете. Ну а теперь, мисс Деруэнт-Джонс, прошу, пойдемте со мной.
Он молча наблюдал, как девушка снимает плащ, медленно и аккуратно складывает его, пытаясь взять себя в руки. Кэролайн, повесив плащ на спинку кресла, вздохнула и, не глядя на Норта, несколько раз пригладила складки, видимо, сама не сознавая, что делает. Она подошла к камину, подбросила полено, поворошила дрова и протянула руки к огню. Слишком молчаливая, слишком спокойная. Совершенно не похожа на ту девушку, какой увидел ее Норт впервые: сидящей на коленях Мэкки, само воплощение волшебства и радости, опрокидывающей в рот кружку с элем и сразу закашлявшейся.
Норт тихо прикрыл дверь библиотеки, он был растерян и не знал, что сказать. Кэролайн убежала от опекуна и примчалась к тете Элли, надеясь найти здесь защиту и помощь, а не трагедию, превосходившую всякое воображение. Норт так и не произнес ни слова, не сводя глаз с девушки, стоявшей перед камином. В этот момент вошел Кум с единственным подносом, на котором стоял старый серебряный чайник с большим количеством вмятин на боках, чем оспин, уродовавших все еще красивое лицо майора Денни из Двенадцатого Пехотного линкольнширского полка. Чашки и блюдца, старые и выщербленные, вот уже пятьдесят лет назад должны были быть розданы беднякам. Что же касается еды.., на тарелке красовались два кусочка хлеба, тронутые плесенью по краям, чашка прокисших топленых корнуоллских сливок и единственная ячменная булочка, выглядевшая так, что ее смело можно было употребить вместо пушечного ядра.
Норт, окинув Кума жестким взглядом, на что тот, отведя глаза, лишь беспомощно пожал плечами, с огромным трудом сдержался.
Не хватало еще, чтобы гостья слышала, как хозяин кричит на дворецкого. Норт налил ей и себе чая, злясь, что не может предложить лимон, молоко или сахар, поскольку на подносе ничего этого не было.
— Спасибо, — шепнула Кэролайн и сделала глоток, но тут же, поперхнувшись, закашлялась и поспешно прижала к губам салфетку:
— О Господи, простите, пожалуйста, это все чай.., то есть, он ужасно горький и…
Норт осторожно отпил глоток, и ему показалось, что язык сейчас отвалится. Чай оказался крепче штормового ветра, дующего с Ирландского моря, и еще хуже, чем затхлая вода на кораблях его величества. Да уж, нечего сказать, горький!
— Извините, — произнес он, отнимая у Кэролайн чашку. — Отдохните немного. Я принесу вам что-нибудь другое.
Ему хотелось помчаться в кухню, выстроить всех слуг в ряд лицом к стене и что было силы лягнуть каждого в задницу, но решил, что пока не стоит оставлять Кэролайн одну. Девушка выглядела бледной, растерянной и совершенно измученной. Норт подошел к буфету и налил ей бренди:
— Вот это согреет вас гораздо лучше, чем то зелье, которое повар называет чаем.
Кэролайн медленно отпила маленький глоточек. Очевидно, опыт с элем Мэкки кое-чему ее научил. Норт наблюдал, как краски постепенно возвращаются на ее лицо.
— Хорошо. Не так крепко, как тот эль, которым столь любезно угостил меня Мэкки. Да и куда менее неприятно, чем этот чай. Никогда не пила бренди раньше.
— Думайте о нем как о лекарстве, — посоветовал Норт. — Не хотите попробовать булочку?
Девушка с сомнением оглядела странную штуку на подносе, посмотрела на Норта с недоумением, вызвавшим в нем еще большее желание врезать по каждой вышеупомянутой заднице куда сильнее, чем пять минут назад, и медленно покачала головой:
— Нет, я не голодна, благодарю вас. Норт, глядя на пляшущий огонь в камине, наконец заговорил о главном:
— Я хотел быть именно тем, кто сообщит вам о случившемся, но не имел ни малейшего представления, когда вы приедете и куда отправитесь сначала. Даже поехал в Скриледжи Холл, а там оказался ваш поверенный, мистер Броган, и я посчитал себя лишним в этом доме. Мне так жаль вашу тетю! Я очень любил Элинор Пенроуз. Она приехала сюда, когда мне было лет десять, и сразу завоевала симпатии всех соседей.
— Как оказалось, не всех.
Слезы снова засверкали на глазах девушки, но Норт, ничего не ответил, даже не шевельнулся, боясь расстроить ее еще больше.
— Миссис Фрили, та, что на постоялом дворе в Гунбелле, сказала, что именно вы нашли тетю Элли.
— Да. Послушайте, мисс Деруэнт-Джонс, вы очень устали. И сейчас слишком поздно, чтобы возвращаться в Скриледжи Холл. Вы переночуете здесь, а завтра я вас туда провожу.
К его удовлетворению, Кэролайн чуть криво улыбнулась:
— А можно вместо завтрака выпить еще бренди? Норт улыбнулся, чувствуя себя довольно неловко.
— За завтраком чай будет великолепным, даю вам слово. Придется немного поболтать с поваром насчет рецептов и всего такого.
— Я думала, ваш дворецкий захлопнет дверь у меня перед носом. Простите, что угрожала ему пистолетом, но я просто не знала, что делать.
— Он заслужил это. И переживет потрясение. Что же касается его поведения.., могу сказать только, что в Маунт Хок не ступала нога женщины с самых незапамятных времен. По-видимому, и Кум, и повар просто не ведают, что творят.
— Очевидно, они не желают меня здесь видеть.
— Мистер Полгрейн? Вероятно.
И, заметив, что девушку шатает, поднялся:
— Прошу извинить меня, мисс Деруэнт-Джонс. Сейчас приду, только велю Триджиглу приготовить вам спальню.
— Еще один мужчина?
— Да, Опост Триджигл. Как я сказал, здесь очень давно не было женщин. Холостяцкая обитель.
— О простите, должно быть, вам очень трудно приходится.
— Совсем нет, — заверил Норт коротко, но тут же улыбнулся, чтобы смягчить резкость.
И заметил, как эта улыбка против воли растягивает его губы. Легко, слишком легко… Подумать только! Она жалеет его, потому что в коридорах не топчутся женщины, то и дело нюхающие воздух из страха, что неприятный запах оскорбит их нежные ноздри; женщины, в огорчении ахающие над крошечной дырочкой в простынях; женщины, беспрестанно ноющие из-за невычищенных каминов… а он, лорд Чилтон, ничего лучшего не может придумать, кроме как широко улыбаться.
Норту хотелось объяснить, как он благодарен Господу за избавление его от всего этого. Может, это и неплохо для других мужчин, вроде его лучшего друга, Маркуса Уиндема. Но Чилтон благоразумно молчал, только заметил, что снова улыбается ей, хотя девушка уже засыпала, так и не увидев столь редкого, во всяком случае для него, явления.