Однако Бет тряхнула головой.
— Нет, раз Эрика не может, — твердо сказала она.
Я посмотрела на Динни, но тут же снова отвернулась, сжавшись от горького разочарования, которое заметила в его глазах, от того, что улыбка исчезла с его лица. Динни прислонился к стволу, сложил руки на груди.
Бет чуточку поколебалась, как будто не зная, что сказать. Потом снова протянула мне ладонь:
— Идем, Рик. Нам нужно идти и вымыть тебе ногу.
Через два дня Динни снова позвал нас, и на этот раз ствол бука был весь утыкан петлями и ступеньками. Бет спокойно улыбнулась Динни, а я вскочила на первую ступеньку этой шаткой лестницы, поглядывая на плывущий в вышине дом, к которому мне предстояло вскарабкаться.
— Осторожно, — выдохнула Бет, прикусив пальцы, когда я, оступившись, покачнулась.
Она поднималась следом за мной, сосредоточенно хмурясь и стараясь не смотреть вниз. Вместо двери болталась занавеска из мешковины. Внутри Динни разложил мешки, набитые соломой. Мы увидели деревянный стол из ящика, букетик купыря в молочной бутылке, колоду карт, несколько комиксов. Самое лучшее место из всех, где я когда-либо бывала. Мы сделали надпись и прибили внизу: «Гнездо ворона. Посторонним вход воспрещен». Мама смеялась, когда увидела эту табличку. Мы проводили в шалаше долгие часы, парили в шелестящих зеленых облаках, над которыми виднелись лоскутки ясного синего неба. Мы устраивали там пикники вдали от Мередит и Генри. Я боялась, что Генри все испортит, если поднимется в шалаш. Меня волновало то, что он бесцеремонно вторгнется в наше волшебное место, высмеет его, разрушит чары. Но по счастливейшему для нас стечению обстоятельств оказалось, что Генри боится высоты.
В моей памяти Генри всегда крупнее меня, всегда старше. Ему было одиннадцать, а мне семь. Тогда эта разница казалась непреодолимой. Он был большим мальчиком. Он был шумным и любил распоряжаться. Он заявил, что я должна его слушаться. Он подлизывался к Мередит, которая всегда больше любила мальчиков. Он сопровождал ее, когда изредка Мередит решала прогуляться по лесу, и неоднократно помогал осуществлять ее мерзкие замыслы. Генри… Мясистая шея и скошенный подбородок, темно-русые волосы, светлые голубые глаза — когда он щурился, они превращались в противные буравчики, — бледная кожа, а летом облупленный нос. Он, как я теперь понимаю, был из тех детей, которые больше похожи на маленьких взрослых. Посмотришь на такого — и сразу поймешь, каким он будет, когда вырастет. Черты его лица уже оформились, им предстояло увеличиться, но не измениться. Он, мне кажется, был весь как на ладони: неинтересный, необаятельный. Впрочем, говорить так несправедливо. У него не было шанса опровергнуть мое мнение.
У Эдди лицо пока еще детское, и мне оно нравится. Ничем не примечательный мальчишка с острым носом, волосы хохолком, из школьных шорт торчат тощие ноги с шишковатыми коленками. Мой племянник. На платформе он обнимает Бет, слегка смущаясь, потому что в поезде едут его одноклассники, они машут ему в окно, одобрительно поднимают большой палец. Я с окоченевшими руками жду у машины — и улыбаюсь, когда Бет с сыном подходят поближе.
— Привет, Крошка Эдди! Эддерино! Эддиус Великий! — Я обнимаю племянника и прижимаю к себе, приподнимая от земли.
— Тетя Рики, я теперь просто Эд! — протестует он несколько раздраженно.
— Все поняла. Прости. А ты не говори мне тетя — я чувствую себя столетней старухой! Забрасывай назад свой рюкзак и поехали, — отвечаю я, преодолевая искушение еще подразнить его. Эду уже одиннадцать. Возраст, в котором навсегда остался Генри. Еще ребенок, но уже достаточно взрослый, чтобы обижаться на поддразнивание. — Как прошла поездка?
— Скучно. Если не считать того, что Эбсолом запер Маркуса в туалете. Он орал там всю дорогу — было весело, — сообщает Эдди. От него пахнет школой, и запах, острый и кисловатый, заполняет машину. Грязные носки, карандашные стружки, цементный раствор, чернила, залежавшиеся черствые сэндвичи.
— Весело, что и говорить! Две недели назад меня вызывали в школу из-за того, что этот красавец запер в классе учительницу рисования. Они подперли дверь шкафчиками! — громко и радостно сообщает Бет, переглянувшись со мной.
— Это не я придумал, мам!
— Ты только помогал, — парирует Бет. — А если бы там случился пожар или еще что-то? Бедняжка несколько часов просидела взаперти!
— Ну… тогда не надо запрещать пользоваться в школе мобильниками, вот! — заявляет Эдди с улыбкой.
Перехватив его взгляд в зеркале заднего вида, я подмигиваю.