Выбрать главу

Старики качались в такт рессорам грузовика, делясь своими бедами:

— А я вот в райцентр ездил, — рассказывал всем старик. — За пенсию хлопотать.

Отчего мне не плотють, шо я, почитай, всю войну проработал! С чепырнадцати лет в поле! А мне отвечают, мол ты эта… Не на тех хозяевов тогда работал. Мол, они уже далече, и стаж ваш подтвердить не могут, а если б и могли толку с того ноль, потому как не нашего это пенсионного фонду взносы. Во как! Дык ить земле все равно, под какой она властью!

Скоро Грузовик притормозил возле почтамта в Хмырово. Василиса спрыгнула на землю и помогла спуститься нашей знакомой. Кроме нас никто не стал сходить, зато на грузовик село четверо. Даже если считать меня за одного, баланс получался все равно не в пользу этой деревеньки.

— И я понимал почему — мне тоже здесь решительно не нравилось.

— А вы к кому сюда приехали? — спросила старуха.

— Ни к кому. Нам… Мне не сюда. Мне бы в Зверево…

— Ой, горюшко… Да на кой вам туда — дикие ведь места там вовсе.

Я осмотрелся по сторонам — если эти места собеседница считала не дикими, то что же по ее мнению глушь? Неужели бывает еще хуже.

— Надо мне туда. Вы нам только дорогу скажите.

— Дак нету туда дороги!

— Ну а как вы туда попадаете?

— А на кой нам тудой попадать? Чего мы там забыли? Тамотки только хозяин и живет… Лесник-то. Бывалоча, конечно, забредали за грибами-то, за брусникой опять же.

— Через лес, значит… В какую сторону идти? — не успокаивалась Василиса.

Старушка всплеснула руками:

— Да куда ж вы на ночь глядя — до сумерек вам туда не дойти. А если в темноте заблудитесь, так можешь и в трясину попасть. На кой мне грех на душу брать.

Оставайтесь здесь до утра. Глядишь, с утра найдем вам проводника, да и опять же, — она почему-то понизила голос до шепота, — утро вечера мудреней…

Участие нашей новой знакомой не распространялось так далеко, чтоб предлагать нам крышу над головой. Но ее сватья в местном колхозе была заведующей, иначе говоря, ключницей.

* * *

Под ночевку Василисе определили местное общежитие. В данное время, в данный исторический период оно пустовало. Кроме нас в нем не было никого.

Общежитие находилось почти в центре деревни. Представляло оно собой двухэтажное здание. Его двери были обиты металлическими полосами, а окна, даже на втором этаже — забраны решетками.

Строили его в старые времена, когда институты отправляли студентов помочь колхозам бороться с урожаем. Здание по идее было не таким уж и плохим — с большими комнатами, высокими потолками. Лампы дневного света безумно жужжали, но света давали более чем достаточно.

На каждые четыре комнаты имелся туалет и душ. Но вот беда — ни водопровода, ни канализации в деревне не было. Вероятно, собирались потом построить коллектор и насосную, да так и не нашли времени.

Заведующая открыла каморку, выдала Василисе матрац и кипу одеял — ночь обещала быть прохладной.

Затем заведующая оставила нам ключ, сказала, что зайдет завтра, и ушла.

До ночи было еще далече, и мы немного прогулялись по деревне — Василиса зашла в магазин, купить хлеба.

Там на полках ровными рядами стояли банки с консервами и бутылки с плодовым вином только одной марки. Жидкость в бутылках была разлита неровно и уровень разнился, пожалуй, на пару пальцев. Спроса на вино не было — это было видно по слою пыли. Скорей всего местные обитатели пили продукт кустарного производства. То бишь самогон.

Еще был хлеб, того сорта, который медленно черствеет. С иной стороны, этот хлеб никогда не был мягким, даже сразу после выпечки.

В углу, довершая картину, валялась уйма резиновых сапог.

Мы вернулись в общежитие, и Василиса заперла за собой дверь. От нечего делать прошли по всем комнатам. Но там ничего не было — только пустые кровати. В каждой комнате была розетка для радиоточки, мы нашли даже одну тарелку громкоговорителя, но радиотрансляция, как и все остальное, в этом здании, не работала.

Еще нашли газету за 1985 год — ею, вероятно вместо скатерти накрывали стол. Больше никаких развлечений в том здании не было.

— Ложись спать, — сказал я Василисе, глядя в окно. За ним было почти темно.

— А ты?…

— А я пойду погуляю.

— Ты мало спишь. — сказала Василиса, укладываясь в кровать.

— Старые люди спят мало…

— Ты совсем не старый, Франц…

Я потушил в комнате свет и вышел.

* * *

Деревня отходила ко сну. Горели ока и фонари, но и тех и других было мало, и они почти не мешали свету звезд. Живя в городе я и забыл, что в небе может их столько поместиться. Горел Млечный путь, вдоль него летел какой-то мигающий огонек — вероятно самолет. Малая медведица показывала время около десяти.