Линан увидел, что Коригана колеблется, но кивнул ей, и она ушла.
Четверо сотоварищей сошлись и стояли, пытаясь понять, что же недавно произошло между ними — и не радуясь ответу. Они расходились; после всего, пережитого ими вместе, они расходились.
— Камаль, — начал Линан, — у меня есть веские причины позволить армии продолжать следовать тем же путем.
— Мне думается, ты поступаешь неразумно, рискуя угодить с армией между двух врагов.
— Я это прекрасно понимаю. И не допущу, чтобы это случилось.
Камаль коротко кивнул, не довольный таким ответом, но опасаясь снова ставить под вопрос действия Линана.
— Я не против тебя, Камаль, — добавил Линан.
— Да я и не думал, что ты… — выпалил Камаль.
— Нет, думал. Ты думаешь, что я повернул против тебя, встав на сторону Кориганы. Думаешь, что я пытаюсь наказать тебя за то, что ты обращался со мной, как с ребенком.
Он остановился. Ему хотелось добавить: «И думаешь, что я наказываю тебя за любовную связь с Дженрозой», — но он не мог произнести этого и сказал:
— Отчасти так и было в ту ночь, когда я принял решение отправляться в Верхний Суак. Но сейчас дело обстоит иначе.
— Я принимаю это, — сказал Камаль. Честность Линана притупила его гнев. — Но что же мне, помалкивать в дальнейшем, если я с тобой не согласен?
— Надеюсь, что нет. Знаешь ты это или нет, но я полагаюсь на тебя, старый друг. Ты мне нужен. Но мне не нужно, чтобы ты поучал меня.
Камаль сглотнул.
— Я всегда на твоей стороне.
Линан повернулся к Эйджеру и Дженрозе.
— То же относится и к вам. Я не забыл узы дружбы. Но наряду с прочим вы научили меня и ответственности вождя, и теперь, когда я стал вождем, на мне ответственность не только за нашу дружбу. В грядущем я, возможно, буду говорить и делать много такого, что заставит вас забыть об этой дружбе, но я о ней никогда не забуду.
Эйджер и Дженроза кивнули.
— Мне нужно поговорить с Камалем наедине, — сказал Линан, и они ушли.
Линан и Камаль робко посмотрели друг на друга и одновременно открыли было рты, собираясь заговорить, а затем дружно закрыли их. Это заставило обоих усмехнуться.
— Я рассчитываю на тебя больше, чем могу сказать, — быстро сказал Линан. — Ты был мне одновременно и отцом, и старшим братом, и учителем. Я всегда считал само собой разумеющимся, что ты будешь на моей стороне.
Камаль попытался сглотнуть, но у него внезапно перехватило горло.
— Я знаю о тебе и Дженрозе, — продолжал Линан. — Меня удивило, когда я узнал. — Он горько рассмеялся. — И задело.
— Малыш, я не хотел…
— Знаю, — остановил его подняв руку Линан. — С моей стороны это было жалостью к себе, чем-то таким, на что я, как тебе известно, большой мастер. Я сожалею об этом. И хочу, чтобы ты знал: я даю вам свое благословение. — Камаль остро посмотрел на него. — Хотя вы в нем, конечно, не нуждаетесь…
— Меня оно радует, — сказал Камаль.
Линан вздохнул. Он чувствовал себя так, словно с его плеч снята огромная тяжесть.
— Вот и отлично, — сказал он. — Вот и отлично.
ГЛАВА 20
— Не будь такой мрачной, — сказал Сендарус.
— Легко сказать, — ответила Арива, обвив руками его шею. — Я ведь буду без тебя бог знает сколько времени.
— Не долго. К лету мы выбросим Салокана обратно в Хаксус. И к началу осени я снова буду в твоей постели.
— Нашей постели.
— О нет. Ты же королева.
— Королева постелей.
— Королева сердец, — поправил он ее и поцеловал.
— Какой же ты льстец, — рассмеялась Арива.
Он снова поцеловал ее и некоторое время не отрывался передохнуть. Они слышали, как за окном маршируют войска.
— Ваша армия собирается, генерал, — сказала ему Арива.
Сендарус печально кивнул.
— Ну, чем раньше мы уйдем, тем раньше вернемся. — Он похлопал ее по уже начинавшему выпирать животу. — Я хочу быть здесь, когда родится наш ребенок. — В голосе его слышалось что-то похожее на благоговение.
— Тогда тебе придется побыстрей разделаться с Салоканом. Дети не согласовывают сроки своего рождения с выгодами генералов и королев.
— Когда, по-твоему? — серьезно спросил он.
— К концу лета.
— Вплотную, но я буду здесь. — Он выпустил ее из объятий и подошел к окну, выходящему на внутренний двор. — Кузен Гален уже ждет. Рыцари выглядят великолепно в своей броне.
— Приятно знать, что Двадцать Домов хоть в чем-то хороши, — обронила Арива.
— Они, знаешь ли, не доверяют мне. Им ненавистно, что их возглавляет аманит. Они хотели видеть командующим Олио.