Они проводили Лолу все тем же отлично оркестрованным ржанием.
Как ноги вынесли ее? Она благодарила их всю оставшуюся жизнь.
— Дур-р-ра! — рычали ей вслед.
Смеющиеся женщины выглядывали из окошка.
— Глянь на ее морду! — взвизгнула одна из них.
Красивые молодые женщины, шелковистые волосы, кольца в изящных носиках.
«Мон ами» встретил ее как мирный голубок с розочками в клювике.
— Ну как? — встретил ее Нона. — Пустили тебя к нему?
Лола ничего не ответила. Она прошла в туалет и заперлась в нем.
«Джойдип! — раздался безмолвный вопль в ее голове. — Джойдип! Посмотри, что ты наделал, бестолочь! — Рот ее корчился, губы извивались, искаженные стыдом пережитого. — Посмотри, во что ты меня вверг! Изверг! Твои идиотские идеи! А я расхлебывай, я страдай, я унижайся!»
Уехать — тогда дом займет армия. Или дикие поселенцы займут, еще хуже. И все пойдет прахом. Покупался этот участок в расчете на тихую старость, за чтением у огонька… кот мурлычет… тишина… покой…
Тишина и покой в водопроводных трубах. Она отвернула кран — ни капли. С силой, резким движением, как будто свернув ему шею, завернула обратно.
Кретин! Как будто нельзя было купить дом в Калькутте! Нет. Нет-нет, только не Джойдип. Ах, романтика дальних стран, вдали от города большого… Большие сапоги, большой бинокль… Большая книга по орнитологии. Йейтс, Рильке на немецком, Мандельштам на русском… Неизменный «Талискер» и неизменные носки от Барбери, память об отпуске в Шотландии: гольф, копченый лосось, виски. Джойдип… Его джентльменский шарм… Мир под ногами… Ходячая карикатура! Осел!!!
Но тут внезапно она обмякла.
Он целовал ее глаза, отправляясь к своим скучным скоросшивателям…
Сначала один глаз, потом другой…
Они улыбались друг другу.
И по сей день пробуждалась в ней та любовь, которую он смог разбудить чуть ли не в детстве.
«Не бокалы наши звенят, а глаза»! — пел он ей во время свадебного обеда. Свадебное путешествие по Европе…
Нони за дверью:
— С тобой все в порядке?
— Нет. Со мной все не в порядке. Уйди.
— Открой, Лола.
— Уйди прочь, иди к своим любимцам-проходимцам.
— Лола, открой.
— Нет!
— Открой немедленно.
— Отвали!
— Лола, я приготовила тебе ром и нимбу.
— Сгинь, стерва!
— Лола, ну что поделаешь, под маркой борьбы за законные права всегда творятся беззакония. Во все времена и везде так было и будет.
— Пшла прочь!
— Но если пренебречь зерном здравого смысла в их требованиях, проблемы лишь усугубятся. Горка эксплуатируются…
— Член с яйцами. Твои горка гроша не стоят. Они всегда были наемниками, продажными шкурами. Кинь им кость — и они улыбаются. Ни при чем здравый смысл, ни при чем святые принципы. Да и с каких пор они стали горка? Всегда были гурками, и вдруг… Да и много ли их здесь? Шерпа, кули…
— Английский вариант… Они хотят сменить его на…
— Пошла ты на!.. Какого черта они пишут на английском, если хотят утвердить свой непальский? На кой он им в школах? Сплошь жулье, воры и бандиты, и никакого зерна, кроме как карман набить. И ты это прекрасно знаешь. И все это знают.
— Я так не думаю.
— Ты вообще думать не способна. Вали к ним, обнимайся с ними. Брось свой дом, свой ром и свой «оувалтин». Дешевка и фальшивка!
— И пойду.
— Катись. И после этого катись в ад. К чертям!
— Почему к чертям?
— Потому что ты отступница! Потому что ты преступница! — завопила Лола.
Нони отступила от двери туалета. Вернулась на диван, уселась на расшитые драконами подушки. Как они ошибались! Их самолюбие щекотал сам факт проживания в этом экзотическом местечке. Их воображение возбуждали дорожные записки путешественников, возвращавшихся затем из дальних странствий, чтобы за шерри поведать о далеких гималайских королевствах. Экзотика? Если бы! Для них это местечко — центр их вселенной, но сестры этого не заметили.
Параллельно существовали Буду, Кесанг, не мучимые сомнениями о путях прогресса цивилизации и утверждения ее на дальних рубежах с помощью электрических фонариков, накомарников, плащей-дождевиков, резиновых грелок, бренди, радио, аптечек первой помощи, складных ножиков и книг о ядовитых змеях.