У веранды стоят двое, задрав головы, глядят на судью и повара.
Женщина ноет:
— Куда податься бедному человеку? Мы всегда страдаем. И гунда на нас, и полиция…
— Кто вы такие?
Жена пьяницы, которого схватила полиция по подозрению в ограблении Чо-Ойю. На котором отрабатывались прогрессивные методы дознания. И вот она со свекром притащилась из деревни в шести часах ходьбы, с берега реки Рели.
— Что нам делать? Мы даже не непальцы, лепча мы. Он ни в чем не виноват, а полиция ему глаза испортила, он теперь не видит ничего. А он ни в чем не виноват, он даже и не знал ничегошеньки, на рынке был, как каждый день, все знают, кого хошь спроси… — всхлипывала женщина, поглядывая на свекра, ожидая, что тот к ней присоединится.
Но свекор слишком испуган. Он стоит и молчит, выражение лица скрыто морщинами. Сын его, в редкие промежутки между запоями, работал по ремонту дорог, грузил и разгружал грузовики, разбирал завалы и оползни. Жена тоже работала на дорогах, но сейчас дороги закрыты народно-освободительной армией, нет больше работы…
— Чего вы от меня хотите? Идите в полицию. Полиция вашего мужа арестовала, не я. Я совершенно ни при чем. Уходите.
— Эту женщину нельзя посылать в полицию, — вмешивается повар. — Они ее обидят.
Женщина уже выглядит избитой и изнасилованной. Одета она в какой-то набор грязных тряпок, редкие черные и коричневые зубы торчат в разные стороны. Тяжелые камни искривили спину — обычная женщина горного склона, излюбленный объект фотографирования для любознательных иностранцев.
— Джордж! Джордж! Какой ужас!..
Муж поворачивается, прицеливается — щелк!
— Готово, радость моя…
— Помогите нам…
Судья вернулся к своим шахматам.
Отрешись от мыслей, или вина и жалость затопят тебя, лишат тебя всего, даже собственного «я». Снова ему напомнили об унижении. Скатерть на столе, насмешки, издевательства подонков…
Индия — неподходящая страна для правосудия. Потому он и в отставку вышел. Свой долг гражданина он выполнил, в полицию сообщил. Все! Остальное не его дело. А этим людям только дай зацепку. Век будешь содержать всю семью, причем семью постоянно растущую. Есть им нечего, муж слепой и ноги сломаны, жена скрюченная и анемичная, но это не помешает ей каждые девять месяцев выбрасывать на свет еще один рот, в который нужно регулярно вводить пищу.
Повар вздохнул.
Жена слепого пьяницы и ее свекор повернулись к Саи:
— Диди…
Саи отвернулась. Ей-то какое дело… Доброта? А к ней боги добры? В мире правит зло. Зло надо всем и зло для всех.
Наконец они уползли за ворота. Повар выпроводил их, как коров. Они присели на обочине и долго сидели, на что-то надеясь.
Судья вывел Шамку на прогулку. Увидел попрошаек, разозлился всерьез. Почему не ушли? На что надеются?
— Скажи, чтоб сгинули отсюда, не то я полицию вызову.
— Джао, джао! — крикнул повар, не выходя за ворота.
Они передвинулись за гребень холма, снова уселись вне поля зрения. Саи заперлась в своей комнате, размышляя о своей горькой судьбе.
Джиан хоть этими идиотскими играми во славу любимой отчизны развлекается, а ей что остается? Она поплакала, собственные слезы вызвали в памяти плачущую женщину у веранды. Сошла вниз.
— Ты дал им что-нибудь?
— Нет.
Они направились к воротам с мешком риса.
— Эй, эй, — позвал повар вполголоса.
Но нечистая пара исчезла.
Глава сорок первая
Небо над Манхэттеном беспокойное. Ветер швыряет в него голубей, сломанные ветки, бумажки и надутые пустые пакеты. Неспокойное небо, неспокойно и на душе у Бижу. Он попытался позвонить на следующий день и еще на следующий, но безуспешно. Линия мертва.
— Ай, что делается! — качает головой мистер Айип. — Никак не уймутся. Выучили их в армии на свою голову…
По Гудзону бегут свинцовые волны. Вверх по течению бегут.
— Ну скажи, а? — голос рядом. — Ну прям Библия, мать ее, а?..
Бижу отодвинулся, но голос не отставал:
— Нет, ты знаешь, как эта река называется по-настоящему, а?
Опухшая от гамбургеров физиономия, редкие волосенки — много таких в городе. Чокнутые интеллигенты, пасущиеся у полок книжных магазинов. Шквал срывает слова с мокрых губ, в уши Бижу попадают лишь их обрывки.
— Мухеакуннук! Мухеакуннук! Река, текущая в обе стороны! — Он многозначительно поднимает палец. — В обе стороны! Это ее настоящее имя, мать ее…