— Извините, добавки нет, — бросает на ходу стюардесса.
Стюардесс «достают» захмелевшие пассажиры, зовут по именам:
— Шейла! Равена! Кузум! Нандита!
Запах пота перекрывается запахами еды, спиртного, сигарет, все усиливающейся вонью из клозетов.
Бижу подмигивает своему отражению в зеркале туалета. Домой, наконец домой, так и не узнав имя реки, которая течет в обе стороны, не увидев статую Свободы, не посетив музеев и злачных мест, церквей и кладбищ мегаполиса. Над одиноким океаном Бижу решает все забыть и начать жизнь сначала. Купит машину, такси. Немного он скопил. В башмаке, в носке, в трусах спрятаны сбережения. Справится. Будет разъезжать по склонам, божки за ветровым стеклом, гудок с причудливой мелодией. Дом построит прочный, чтобы крышу не сдувало в каждый тайфун. Снова и снова представлял сцену встречи с отцом, всплакнул даже. Вечером они сядут, выпьют чанг, он расскажет хохмы, подслушанные в самолете.
…Сидят это однажды Санта Сингх и Банта Сингх, смотрят в небо, и вдруг — десант из самолетов. Парашютисты посыпались, вскочили в джипы — и нет их.
— Арре, сала, вот это жизнь!
И записались они в армию, и вот уже сидят в самолете.
— Вахе Гуруджи Ка Халса, Вахи Гуруджи Ки Фатех, — говорит Санта и прыгает.
— Вахе Гуруджи Ка Халса, Вахи Гуруджи Ки Фатех, — говорит Банта и прыгает.
— Арре, Банта, — говорит Санта, — этот сала парашют не раскрылся.
— Ай, Санта, — говорит Банта, — и мой не открывается. Вечно все в этой армии интезаам! Вот увидишь, этого бхенчут джипа там, внизу, тоже нет как нет.
Глава сорок шестая
Саи сначала не поняла, что за шум за окном.
— Шамка, Шамка, — кричал судья.
Подошло время собачьей трапезы. Повар варил для нее соевые подушечки с тыквой и с бульонным кубиком «Магги». Судья очень переживал по поводу собачьего меню, но что поделаешь, мясо в доме закончилось. Судья отказался от мяса в пользу собаки за себя и за Саи, повар и в лучшие дни мяса не ел. Оставались еще, правда, арахисовое масло да сухое молоко…
Но Шамка не откликалась.
— Шамка, Шамка, Шамочка, кушать. — Судья вышел за ворота, прошелся вдоль дороги.
— Кушать! Шам-Шам-Шам… Шамочка, Шамочка!
Вечер. Сгущаются сумерки, а собаки все нет.
Судья вспомнил про сопливых бандитов, как они с визгом ссыпались с крыльца, когда тявкнула собака. Но Шамка тогда тоже испугалась.
— Шама-Шама-Шама-Шама-Шама!..
Стемнело. Собаки все нет. Вооружившись самым мощным фонарем, судья прочесывает заросли, прислушивается к завыванию шакалов. Потом неподвижно сидит на веранде, уставившись во тьму. С рассветом ощущает новый прилив энергии, отправляется в домишки бусти расспрашивать жителей. Спрашивает молочника, пекаря, которого застал с ведром молочных сухариков, столь любимых Шамкою.
— Нет, не видел я кутти.
Судья рассержен этим кутти, но не дает воли эмоциям.
Он допросил сантехника, электрика, дошел до глухого портного, автора зимнего наряда Шамки.
Непонимающие лица, насмешки. Некоторые чувствуют себя оскорбленными.
— Сааля Машут! До собаки ли тут? Совсем рехнулся! Самим бы не издохнуть!
Судья обратился к госпоже Тондап, к Лоле и Нони, обращался ко всем, кто мог проявить доброту если не к нему, то к собаке. Миссионеров не хватало. Они по долгу службы должны были бы посочувствовать.
Госпожа Тондап:
— Дорогая собака?
Судье в голову не приходило оценивать любимицу в денежных единицах. Однако ее доставили из Калькутты, из питомника рыжих сеттеров. В сертификате указано: производитель — Сесил, матка — Офелия.
— Ля-ма-ма, украли, украли, — всплеснула руками госпожа Тондап. — Наши собаки, Пинг и Тинг, приехали с нами из Лхасы. Пинг пропал. Его украли как производителя. Хороший доход. На тринадцатой миле его потомки стаями носятся. Потом он удрал, но совершенно изменился, совершенно. — Она указала ка Пинга, печально глядевшего на судью.
Дядюшка Потти:
— Кто-то собирается вас посетить, судья-сахиб. Устраняет помехи. Когда-то Гоббо отравил моего Кутта-Сахиба.
— Но меня только что ограбили.
— Ограбили одни, ограбят и другие.
Афганские принцессы:
— Да, знаете, наша афганская собака, знаете, ее украли нага… Вы знаете, они собак едят. Так, знаете, мы нашим рабам пригрозили… Да-да, знаете, у нас были рабы… Мы пригрозили их убить, знаете, если собаку не найдут. Все равно не нашли, знаете… Досада, знаете…