– Папа, – как можно мягче проговорил он, – я не подвергаю сомнению твою квалификацию и твое умение работать с древними текстами. Но одно дело – расшифровка рукописи с ее последующим изучением. И совсем другое – экспедиция, которая должна принести конкретный результат.
Профессор поднял на сына удивленный взгляд.
– Мы с тобой археологи, сынок. Мы не имеем права ограничиваться теоретическими выкладками. Наша работа должна приносить конкретные практические результаты. Хорош был бы Калверт, не подкрепи он свои теоретические расчеты местонахождения Трои совершенно реальными и практическими раскопками. Так что, я не понимаю, что ты имеешь в виду.
Игорь вздохнул. Отца не переубедить. Он увлечен идеей экспедиции, идеей экспериментального подтверждения своих научных находок, и никакие доводы разума на него не способны повлиять. Не надо было затевать этот разговор.
– Предположим, ты действительно найдешь захоронение этой женщины, – Игорь предпринял еще одну попытку объясниться. – Саркофаг. Гроб. Или что еще там? Что ты в нем обнаружишь? Древние побрякушки. Кости, которые могут принадлежать кому угодно. Явных доказательств того, что саркофаг принадлежит именно этой женщине, Лилит, у тебя не будет. А косвенные никому не нужны, и никого ты ими не убедишь. На тебя набросятся все! Все наши материалисты, не верящие в Божественное происхождение мира и человека, начнут тебя клевать. Никто из них не захочет пересматривать устои. Никто не откажется от общепринятых истин. Ты превратишься в изгоя. В посмешище. Тебя обвинят во всех смертных грехах. Потому что для нашей материалистической науки и каждого ее представителя все, записанное в религиозных книгах, – не более чем легенда. А твое открытие, тем более, если оно подтвердится, для них – смертельная опасность. Ты понимаешь это или нет?
Горячее выступление сына произвело впечатление на профессора. Это можно было понять по красным пятнам, выступившим на его щеках. Профессор поднялся с кресла и подошел к столу. Несколько секунд он размышлял, потом сказал:
– Я не строю никаких далеко идущих планов, Игорь. Мне не важно, кто и за что на меня набросится. Я расшифровал древнюю рукопись и получил интересный результат. У меня есть возможность проверить этот результат на практике, отправившись в экспедицию. Неужели ты думаешь, что я буду колебаться из-за каких-то гипотетических «представителей материалистической науки», к которым, кстати, отношу и самого себя. В конце концов, моя задача – искать истину, а не потакать желаниям тех, кто не хочет пересматривать устои или отказываться от общепринятых истин. Я проведу экспедицию и запишу свои выводы. А как их будут трактовать коллеги, политики или журналисты – это их дело. Не мое.
– Если предположить, что ты найдешь захоронение именно в том месте, на которое указывает рукопись этого вавилонского царя, как ты докажешь, что оно принадлежит именно этой женщине? – усмехнулся Игорь. – Как? Именно ей, а не иудейскому вельможе, не римскому консулу и не греческому военачальнику?
– Я ничего не собираюсь доказывать. В рукописи Сабиума указано точное место захоронения этой женщины. Если в этом месте я найду захоронение соответствующей древности, мне этого будет достаточно.
«А другим?» – хотел крикнуть Игорь, но сдержался, приняв решение закончить на этом неприятный разговор. Красные пятна, появившиеся на щеках отца, ему чрезвычайно не нравились.
– Давай закончим этот разговор, папа, – миролюбиво произнес он. – Пусть каждый из нас останется при своем мнении. А время нас рассудит.
Профессор покачал головой так, что было непонятно, согласился он с сыном или нет.
– В принципе, ты прав, – сказал профессор, садясь в кресло и кивая Игорю на соседнее. – Я думаю также, как ты. Конечно, мне никого ни в чем не убедить. Но… Видишь ли…
Профессор замолчал. У Игоря вдруг мелькнула шальная мысль: уж не решил ли отец просто съездить в Израиль за государственный счет? Нет, до такого профессор Парусников не опустится. Здесь что-то посерьезней. Отец явно обдумывает, стоит ли делиться с ним какой-то информацией. Что у него на душе?
– Я согласился на эту экспедицию, – начал профессор, не торопясь, словно обдумывая каждое слово, – потому что надеюсь не просто обнаружить захоронение. Здесь нечто большее.
Профессор замолчал и нервным движением расстегнул рукава рубашки, словно ему жали манжеты. Игорь молча смотрел на отца, ожидая продолжения.