– У вас замечательный дом, профессор. Старинный. С толстыми стенами. Сквозь них никакие звуки не доносятся. Не так ли?
Профессор не ответил.
– Впрочем, ни кричать, ни вызывать полицию вам не придется. Мы пришли задать вам всего один вопрос, получить на него ответ и уйти, не причинив вреда.
– Какой вопрос?
– Каким образом известная вам госпожа Розова влияет на окружающих ее людей? Как ей удается диктовать им свою волю? Каким образом и с помощью чего она заставляет их выполнять свои желания?
Профессор похолодел.
– Я не знаю, – выпалил он и сел в кресло. – Я ничего об этом не знаю.
Он был уверен. Просто уверен, что вся эта история добром не кончится. Так и знал. Он чувствовал это еще в Израиле. Когда выяснил, что Игорь привез женщину по чужому паспорту. Уже тогда он понимал, что они вляпались. Только не понимал, во что именно. Но кто эти люди? Они очень похожи на сотрудников спецслужб. Каких? Российских? Нет.
Нельзя ориентироваться на безупречный русский язык этого человека в пальто с меховым воротником. Он вполне может работать на чужую разведку, которую тоже заинтересовали необыкновенные способности Арины. И что делать ему? Рассказать им все? Тогда его просто уберут. Как ненужного свидетеля. Спецслужбам будет нужна Арина, а не тот, кто может ее разоблачить. И тогда опасность нависнет не только над ним, но и над Игорем. Нет, он должен молчать.
Сомнения профессора не укрылись от Говорухина. И очень обрадовали его. Андрей понял, что наконец оказался на верном пути. Этот профессор все знает. Прав был Иваненко – все началось в Израиле, в экспедиции, которой руководил человек, сидящий перед ним в позе партизана, решившего не раскрывать захватчикам ни одной тайны.
– Вы знаете, – мягко возразил Говорухин. – Но не хотите говорить. Почему? То ли чего-то боитесь, то ли кого-то покрываете. И потому я задам вам конкретные вопросы. И попрошу вас ответить. Первый. Арина Розова была членом вашей экспедиции. Но ровно через сутки после ее прилета в Израиль она отправилась обратно в Москву. Почему?
– Она не была членом экспедиции, – начал профессор и понял, что он не сможет внятно объяснить, что произошло в Израиле. – Я ее не знал и в состав экспедиции не включал.
– Но она прилетела, – мягко возразил Говорухин. – причем спецрейсом, зафрахтованным для вашей экспедиции. Кто ее отправил?
Весь его добродушный вид и мягкий голос словно говорили: «Ну зачем лгать? Мы же все равно все знаем».
– Она прилетела в Израиль по чужому паспорту, – профессор предпринял еще одну попытку объясниться.
– Профессор! – Говорухин вновь перебил его. – По чужому паспорту? В Израиль? Вы принимаете меня за сумасшедшего?
– Послушайте! – вспылил профессор. – Я говорю правду. Возможно, в нее непросто поверить, но от этого она не становится неправдой. Я не знал Арину Розову до момента её появления в нашей экспедиции. Это раз. Она прилетела в Израиль по чужому паспорту. Это два. Узнав об этом, я немедленно отправил ее в Москву. Это три. Вам ясно?
– Ясно, – кивнул Говорухин и улыбнулся. – Ясно, что вы что-то очень тщательно скрываете. Скажите, профессор, а госпожа Розова приехала в Израиль по собственной инициативе? Сама захватила чужой паспорт… Сама влезла в самолет… Так?
– Нет, – профессор вздохнул. – В самолет ее провел мой сын. Он увидел ее в аэропорту, она ему понравилась, и он убедил ее лететь с ним.
– По чужому паспорту? – понял Говорухин.
– По чужому паспорту, – кивнул профессор.
– А в аэропорту одновременно с вашим сыном она оказалась, конечно, совершенно случайно…
– Она собиралась лететь домой. К уда-то на Алтай. Но мой сын уговорил ее лететь в Израиль, – проговорил профессор упавшим голосом, понимая, что собеседник не верит ни одному его слову.
Говорухин не ответил. Он прошелся по комнате, рассмотрел картины на стенах, бережно прикоснулся к старинным часам, стоящим на каминной полке. Вернулся к дивану и встал перед профессором.
– Анатолий Георгиевич, почему вы не хотите рассказать мне правду? Вы ведь знаете ее секрет. Я это понял сразу, как только задал вопрос. Вы начали обдумывать ситуацию. Сказать – не сказать. Вы не умеете лгать, и глаза ваши рассказали мне все. Вы знаете, в чем состоит ее секрет. И без этой информации мы отсюда не уйдем.
– Я вам больше ничего не скажу.
– Анатолий Георгиевич, не стройте из себя героя, – чистые глаза Говорухина смотрели насмешливо. – Мне не хочется говорить о таких неприятных вещах, как утюг на животе. Сейчас все-таки не девяносто третий год. И вроде бы до такого уже давно никто не опускается. Но если понадобится, мы прибегнем и к этому методу.