— «Следовало бы!» — Лицо Феликса потемнело; вены по бокам лба вздулись. — Дерьмо! Ты пришла поднять шум! Ты знаешь, что это правление не одобрит сделки…
— Феликс, — проговорил Коул Хэттон, — мы еще не обсуждали этого вопроса. Я, например, понятия не имею, как буду голосовать относительно приобретения акций мисс Фэрчайлд.
— Это не имеет отношения к делу! — вскричал Феликс. — Покупка не будет одобрена. Эта женщина…
— Мне не нравится, когда меня перебивают, — сказал Хэттон, кровь прилила к его лицу.
— У этой женщины нет моральных принципов, она аморальна, она не достойна владеть частью компании…
— Да, ты утверждал это и раньше, — негромко сказал Томас Дженсен.
Он посмотрел на Лору. Она сидела выпрямившись. Подле нее Бен. Бен продолжал глядеть на нее странным взглядом, полным удивления, почти изумления, не исчезавшего с момента ее появления. «Как одинаково они держат головы, — подумал Томас, — они даже чем-то похожи: есть что-то в глазах…»
— Мне кажется, нам следует выслушать Лору. Прошло много времени, много изменилось, возможно, мы сможем выгадать, использовав ее опыт.
— Этот вопрос не стоит в сегодняшней повестке дня, — заявил Феликс, — его нужно…
— Что произошло много лет назад? — спросил один из новых членов правления.
— Что общего имеет моральный облик личности с бизнесом? — спросил его сосед.
— В отелях, принадлежащих этой женщине, ведется расследование в связи с преступной деятельностью, — произнес Феликс, повышая голос.
— Преступной? — спросил Томас.
— Хищения произведений искусства, массовые кражи…
— В отелях похищают художественные произведения? — спросил Хэттон. — Веселенькое дельце для отелей, сказал бы я. Что ж, мисс Фэрчайлд, расскажите нам. У вас есть осложнения с законом?
— Нет.
— Полиция задавала вам вопросы относительно ваших отелей и их причастности к кражам произведений искусства?
— Нет.
— Полиция расспрашивала вас о чем-нибудь?
— Нет.
— Полиция вообще говорила с вами?
— Нет.
— Итак, мне ничего более не требуется. Имя мисс Фэрчайлд одно из известнейших в бизнесе. Не знаю, о каком расследовании ты говоришь, Феликс, но считаю, что к делу это не относится. Если мисс Фэрчайлд имеет соглашение с Виржинией Старрет, предлагаю проголосовать его и продолжить заседание. Простое голосование «за» и «против». Предлагаю голосовать.
— Пожалуйста, если настаиваешь, — со злостью проговорил Феликс. — Я голосую «против». Аса? Аса посмотрел на стол.
— «Против», — промямлил он.
— Итак, решено, — сказал Феликс. — Для одобрения требуется три четверти голосов. Аса и я имеем почти треть. Мы продолжаем наше заседание. Раз так, — он сделал жест в сторону Лоры, не в силах произнести ее имя, — пусть она уходит.
Наступила пауза. Лора смотрела на свои сомкнутые руки, лежавшие на краю стола.
— Я жду.
— Конечно, вы вдвоем можете блокировать утверждение сделки, — сказал Томас, — но мне хотелось бы обсудить этот вопрос. Могу официально поставить это предложение, если желаете; не хотелось бы, чтоб мы во второй раз излишне поспешно решали судьбу Лоры. Если сделка законна, полагаю, она имеет полные права на свою часть собственности. Она внесла огромную сумму за акции. Я весьма удивлен…
— Да, мы все удивлены, — саркастически проговорил Феликс, — мы проголосовали, новых предложений не последовало. Но раз уж вы подняли этот вопрос, если деньги были украдены, как это, вероятно, имело место, тогда сделка будет признана недействительной уже на одном этом основании.
— Деньги не были украдены, — четко проговорила Лора.
Она встала, подошла к окну и, повернувшись, глядела на них. Голос ее был удивительно спокоен.
— Я надеялась, что большинство членов этого правления изъявят желание проголосовать по поводу моего членства без всяких предубеждений. Особенно надеялась, что Аса… Хорошо, надеялась, что Аса мог бы.
— Это честная сделка, — сказала она, обращаясь к Томасу, — можете спросить об этом Джинни Старрет, я дам вам номер ее телефона. И вы правы, полагая, что нуждаетесь в моем опыте работы: кто-то не следит за пепельницами в фойе.
Со сдавленными ругательствами Феликс отодвинул свой стул и почти выбежал из-за стола к двери.
— Заседание прерывается! Прерывается!
Он распахнул дверь.
— До тех пор, пока ты не научишься себя вести… — Он остановился, собрался с духом и, преисполненный официальности, продолжил: — До тех пор, пока правление можно будет проводить в деловой обстановке.
— Одну минуту! — Бен обошел вокруг стола и встал на место Феликса. — Я не слышал внесения предложения о перерыве.
Он поочередно оглядел членов правления.
— Разве было такое?
— Я предложил перерыв! — взорвался Феликс. — Ты слышал меня.
— Но я не слышал второго голоса, — спокойно произнес Бен. Его взгляд впился в Асу, пригвождая его к стулу. Аса, внезапно потерявший уверенность, не зная, кто обладал реальной властью, на этот раз счел разумным промолчать. Все молчали.
— Второго голоса нет, — сказал Бен. — Видимо, заседание продолжается. Лора, слово предоставляется тебе.
Бен ждал, что она объявит себя его сестрой. И откровенно не понимал, почему она медлит; иначе ей не добиться утверждения сделки. Он испытывал странное смешанное чувство облегчения и тревоги. Он не знал, что произойдет дальше, но с того самого момента, как он увидел ее — эту прекрасную женщину, бывшую ему сестрой — вся его любовь к ней пробудилась. Бен твердо знал, что бы ни произошло, впредь они не станут отрицать друг друга. Она — моя семья, подумал он с любовью и гордостью. Он ждал, когда она скажет им, кто она такая.
Но она молчала.
— Лора, — повторил он, — ты говорила?..
Их взгляды встретились. Она знала, что не сможет произнести этих слов. Ей казалось, что достигнет желаемого, как только станет владеть частью империи Сэлинджеров, однако сейчас, стоя в одном шаге от обладания заветным пакетом, она поняла, что есть еще что-то. Есть Бен. Она любила его; но именно она причинила ему ужасную боль; нет, она не причинит ему зла повторно. «Пусть сам скажет правду в свое время, — подумала она, — или не скажет. Это его личное дело. Я не буду вынуждать его; я верну ему мой долг хотя бы своим молчанием. Потому что я была слепа не только в отношении Клэя, но и Бена. Поль, извини, ты оказался более прав, чем предполагал. — Она закрыла глаза. Как я устала от извинений, — подумала она, — но сама виновата».