— Если будет что-то нужно, к тебе я обращусь первой, — с трудом улыбнулась Лора. — Еще не все потеряно, мы оказались слабее, чем предполагали. И мне не нравится находиться там.
— В-городе или в зале суда?
— И там и там.
— Ну, сейчас ты дома. Почему бы тебе не прилечь и не отоспаться за всю неделю?
— Спасибо, Келли. Я думаю, что так и сделаю. Я помогу тебе здесь завтра.
— Ты мне будешь нужна, — она обняла Лору и поцеловала. — Мы все любим тебя. Приятных сновидений.
Но спала Лора беспокойно и проснулась почти такой же усталой, какой легла. «Все будет хорошо, — думала она, стоя под горячим душем. — Мне лучше думать о выставке-продаже скульптур и о почте, которая, возможно, скопилась на моем столе»
Но сразу после завтрака, когда она направилась в свой офис, ее окликнули:
— Лора Фэрчайлд?
Голос, раздавшийся за ее спиной, был низким и немного грубоватым. Лора обернулась, и мужчина протянул ей руку:
— Уэс Карриер.
— Карриер. — Она слегка нахмурилась, пожимая ему руку.
— Я собираюсь участвовать во Всемирной конференции по финансам, которая состоится в августе; вы написали мне две недели назад и пригласили остановиться у вас.
В большом холле, освещенном ярким солнечным светом, его взгляд казался насмешливым.
Лора покраснела. Предполагалось, что он будет главным и самым престижным участником самой престижной конференции, которую ей удалось устроить в «Дарнтоне».
— Извините. Я думала сейчас о другом. И кроме того, я ожидала увидеть вас не раньше следующего месяца. У вас появились какие-нибудь проблемы?
— По-моему, нет. Но я никогда не полагаюсь на случай. Поскольку я никогда не был здесь раньше, мне показалась хорошей идея остановиться у вас на какое-то время.
— И посмотреть, как тут у нас. Все правильно.
— Вообще-то я не очень беспокоился. — Его взгляд... по-видимому, заметил, что она была рассеянна, но посчитал, что это не должно отражаться на его планах.
— Мне понравилось ваше письмо. Мне понравился ваш голос по телефону. И мои первые впечатления оказались верными.
Он чувствовал себя свободно, его глаза были на одном уровне с ее глазами, широкоплечая фигура была облачена в хорошо пошитый костюм из легкой шерсти, а темные с проседью волосы были аккуратно причесаны и на солнце отливали металлом. У него было квадратное лицо с серыми глазами под густыми седыми бровями, крупная голова была немного наклонена вперед, что придавало ему несколько агрессивный вид, который, впрочем, исчезал, когда он улыбался.
— Однако мне действительно хотелось посмотреть то-место, куда я собираюсь в августе.
Лора понимающе кивнула. Ей было трудно сосредоточиться; даже его лицо она видела нечетко, и она была скорее раздражена, а не польщена, заметив интерес в его глазах. Но Уэса Карриера нельзя было спихнуть на кого-нибудь еще.
— Вы хотели бы, чтобы я вам показала отель?
— Будьте любезны.
Они прошли по всему главному вестибюлю, останавливаясь, когда Карриер осматривал какую-нибудь скульптуру или картину. Затем они направились в библиотеку и обеденный зал. Лора кратко объясняла назначение каждого помещения. Даже будучи рассеянной, она не могла не почувствовать энергию Карриера, в нем была какая-то сила, которая притягивала ее, как будто не она, а он вел ее за собой. Лора поймала себя на мысли, что жалеет, что их встреча произошла в эти выходные; в любое другое время он бы даже понравился ей. Но сегодня он был для нее обузой.
Они прошли через гостевые номера — на первом этаже и наверху, где в этот момент убирали горничные: просторные и светлые, с камином в каждом из них, оклеенные обоями и обставленные в раннеамериканском стиле, с двуспальными кроватями или кроватями с пологом, встроенными книжными полками, письменным столом и круглым обеденным столом с четырьмя стульями.
— На случай, если вы захотите поесть в своей комнате, — пояснила Лора. — Хотя немногие это делают.
— Им нравится шум и суматоха? — спросил он.
— Им нравится праздничная обстановка. Многим нравится знакомиться с новыми людьми, особенно если они знают, что никогда больше не увидят их после того, как уедут отсюда.
Он удивленно поднял брови:
— Вы всем это говорите?
— Нет. — Она остановилась у высокого окна и посмотрела на огромный платан, ветки которого задевали стекла. — Извините меня. Я не знаю, почему это сказала.
— Вы сказали то, что думали. Я польщен. А вы очень тонко все чувствуете. Действительно, многие люди предпочитают дружеские отношения, которые лишены уз постоянства. Мне бы хотелось побольше побеседовать с вами, но я уезжаю сегодня днем. Вы со мной не пообедаете?
— Боюсь, что не смогу. Но очень прошу, останьтесь; возможно, я смогу выпить с вами кофе.
— Спасибо. Я буду очень рад. Они подошли к двери офиса.
— В час дня, — сказала она. — Если не случится ничего непредвиденного, хотя очень надеюсь, что нет.
— И я тоже надеюсь.
Некоторое время он еще смотрел на дверь, которую она закрыла за собой. Молодая, думал он, и, вероятно, красивая, если бы не подавленный вид и не грусть в глазах. Она была как будто в панцире, который делал ее похожей на заключенного в одиночной камере. Что могло произойти в ее недолгой жизни, что сделало ее такой настороженной и отрешенной — и совершенно равнодушной к проявленному интересу с его стороны?
Он так и не нашел ответа в тот день. Лора не пришла выпить с ним кофе, хотя и обещала. Даже после того, как она извинилась перед ним за это, объяснив, что у нее скопилось много работы за неделю, он почувствовал обиду: Карриер никогда не терпел поражений от женщин, хотя единственное, что его действительно интересовало в жизни — была его работа.
— Можно мне приехать еще до августа? — спросил он.
Лора покачала головой:
— Я часто буду уезжать по делам, и кроме того, сейчас самый сезон. Свободного времени совсем не будет вплоть до сентября. Тогда-то наступит время для людей, которые хотят завести настоящих друзей, а не временных знакомых.
Он усмехнулся:
— Я запомню это и приеду в сентябре.
Она кивнула и сразу сменила тему разговора:
— Вы хотите узнать что-нибудь еще о «Дарнтоне» или о конференции?
— А вы будете на ней?