Анастасия же, находившаяся в полицейском участке, просто не хотела больше жить. У нее словно отняли последний шанс, последнюю возможность. Все мысли были только о сыне. А он умирал…
Люся вздохнула и замолчала. Глаза ее смотрели куда-то вдаль, мысли тоже были далеко.
— Эй! — дотронулась до нее Яна. — Ты на месте?
— Что? А… да! А вот и театр! Пришли!
— Нет, постой-ка! С места не тронемся, пока не услышим конец истории, — возмутилась Лариса Ивановна.
— Да! Я чуть не прослезился! — поддержал ее Степан Сергеевич. — Хочешь горло водочкой промочить? — Он достал из кармана початую бутылку.
— Не хочу! — замотала головой Люся. — Пойдемте в реквизиторскую.
— А рассказ? — спросили все хором.
— Какой рассказ? — удивленно переспросила Люся, хлопая ресницами, и, зная Люсю, все поняли, что она уже ничего не помнит.
На лице Ларисы Ивановны читалось сильное разочарование, а вот Яна не сдавалась: