И он с нежностью посмотрел на Лизу и Марию, обсуждающих у камина что-то свое, девичье.
Столь долго описываемая картина в мгновение ока пронеслась перед глазами Кати. Собака сменила лай на вой. Бандит с поврежденной рукой сделал еще шаг по направлению к испуганной вдове…
Екатерина резко развернулась и со всех ног припустилась бежать обратно, к Ювелирной улице. Усложняло процесс то, что юбки приходилось держать одной рукой — в другой были деньги. Услышав чужое сосредоточенное сопение почти у самого уха, Мережская, не оглядываясь, попыталась ускорить бег, тем более заветная цель была близка…
Каблук добротных уличных туфель запутался в не менее прочной ткани подъюбника, и вдова полетела на землю, едва успев выставить вперед локти.
Боль не значила ничего, по сравнению с ужасом, накатившим на нее от осознания своего проигрыша…
Сейчас у нее отберут деньги, а, может, сделают вещи еще более ужасные. И она успеет пожалеть о том, что собственный муж, не поднимавший на нее никогда руку, в постели был ей неприятен.
— Корявый? А ну стоять! Именем закона! Стоять! Щас патруль позову!
Топот ног отдалился. Катю осторожно взяли за локоть.
— Поднимайтесь, все в порядке. Они убежали. Вы сильно ударились?
Екатерина оперлась на чужую руку и встала с земли.
— Спас… — голос не слушался. — Спасибо. Вы… Юрий???
Талькин, рассмотревший спасенную даму, преобразился в мгновение ока: глаза его загорелись, пальцы сильнее впились в Катин локоть, а правая ладонь стала смахивать пыль с ее платья. В районе талии.
Мережская вырвала руку и отстранилась.
— Благодарю за помощь. Каким путем привел вас сюда Отец?
Юноша смутился.
— Да я так, по делу. Тут один умник недавно вывеску на золотой цепи повесил, так ее в ту же ночь украли. А мы, значит, теперь ее ищем.
Бешено колотящееся сердце постепенно приходило в норму. Так и непролитые слезы куда-то испарились. Катя попыталась сосредоточиться на простых вещах: отряхнула пыль с платья, поправила прическу, проверила не порвался ли мешочек с деньгами. Хмуро наблюдавший за ней секретарь, не дождавшись ответа на свою реплику, обеспокоенно спросил:
— С вами все в порядке?
Екатерина кивнула. Наверно, парень все же что-то понял: подошел, взял ее за руку — не как восторженный юнец, а как мужчина, в полной мере осознающий свою ответственность за слабый пол, и повел к стоящей на углу самоходной карете.
— Я вас провожу до дома, — сообщил он серьезным, несвойственным ему голосом. — Не волнуйтесь, все позади.
Катя, обессиленная недавней борьбой и с самой собою, и с внешними обстоятельствами, позволила усадить себя в карету, довезти до дома и проводить до двери. На требовательный стук открыла как всегда чопорная Аглая.
— Госпожа? Что случилось?
Екатерина почувствовала огромное желание просто спрятаться за спину Талькина, все еще держащего ее за руку, и разрешить ему все объяснить и со всем разобраться.
Нельзя.
— Все в порядке. Просто на улице сбил с ног прохожий мальчишка. Распорядись через полчаса принести мне в спаль…в библиотеку горячий чай. — Она обернулась к секретарю и мягко высвободила свою ладонь. — Спасибо за помощь. До свиданья.
Мережская шагнула к двери.
— Катя…
Она обернулась. Юрий смотрел на нее грустными глазами и мял в руках головной убор. Сейчас он выглядел гораздо старше своего возраста.
Наверно, она хотела бы иметь такого брата.
Она попробовала ободряюще улыбнуться секретарю, но у нее только нервно дернулся уголок бледных губ. Юрий от этой гримасы нахмурился еще сильнее.
— Вы простите меня?
В его голосе проскользнула вина и искренняя забота.
— Таким вы мне нравитесь гораздо больше, — вдруг слетело у нее с языка. Талькин в ответ на это не улыбнулся. Лицо его приняло мученическое и одновременно упрямое выражение.
— Ну, что вы! За что? Я очень благодарна вам за помощь! — искренне пояснила девушка. Секретарь кивнул, развернулся на пятках на 180 градусов и, не оглядываясь, направился по улице вниз.
Екатерина вошла в дом, закрыв за собой дверь подрагивающими руками.
В библиотеке было холодно. Мережская собственноручно подбросила в огонь поленьев и залезла с ногами на диван, закутавшись в когда-то забытую здесь шаль.
Накрыло с головой. Что? Тоска? Боль? Страх? Она вряд ли смогла бы это описать. Скорее всего все сразу.
Просто было плохо. Очень. И никого не было рядом. Как всегда. А она к этому так и не привыкла.
Она стала раскачиваться вперед-назад, обхватив колени руками. Слезы перекатывались из глаз на подол юбки, оставляя на ткани все более разрастающееся мокрое пятно.