— Что происходит?
Катя поверила в чудо. Коля добрый! Он не любит ее, да, но не отдаст ее в столь ужасное место! Он же офицер, защитник, а она просто слабая женщина, нуждающаяся в помощи! И дело теперь касается не денег, а разума и даже жизни конкретного человека. Он не может так поступить.
— У вашей мачехи случился приступ. Она больна. Необходимо срочно доставить ее в соответствующее учреждение. Вы сами видите ее состояние.
Доктор шагнул к выходу.
Катя ждала окрика.
Но Николай молчал. И смотрел им вслед мутным взглядом не до конца протрезвевшего человека.
Сейчас он все поймет и окликнет их!
В лицо подул ветер. Хлопнула за спиной входная дверь.
— Добро пожаловать в другой мир, маленькая стервочка, — тихо, почти интимно прошептал ей доктор. — Потрепала ж ты мне нервы!
Катерина видела только гладко выбритый подбородок негодяя и небо. Голубое-голубое небо с пушистыми облаками. Дождя не было, но по лицу ее текла вода. Горько-соленая влага.
Извечная раба. До скончания времен, видимо.
— Катя? Графиня!
Мужской голос ввинчивался в мозг, словно одно из приспособлений для пробивания дыр в земле, которые недавно закупил ее покойный первый муж.
— Кто вы такой? Что вы здесь делаете?
— Позвольте задать вам тот же вопрос!
— Оставьте вдову в покое!
— Я ее лечащий доктор. Госпожу Климскую следует немедленно доставить в специализированное медицинское учреждение!
— Климскую?
Катя была уверена, что после этого восклицания Талькин развернется и уйдет. Но тот шагнул ближе — она уловила едва заметный запах его парфюма.
— Тогда заранее извините.
Уходит?
Мелькнула тень руки. Доктор застонал и стал оседать наземь. Юрий перехватил Катю и почти бегом понес ее в дом. Толкнув входную дверь, он столкнулся с Николаем.
— Держите!
Пасынок инстинктивно протянул вперед руки и охнул, когда ему передали безвольное тело мачехи.
— Устройте ее на диване в гостиной. Живо!
Николай дотащил Катерину до ближайшей комнаты и положил ее на оббитый бархатом диван.
— Чтоб ты сдохла! — заплетающимся языком пожелал он, разглядывая мачеху с усталой ненавистью. Лицо его приобрела брезгливое выражение, и юноша вышел, громко хлопнув дверью. Через пару минут появился Талькин со шприцом.
— Не бойтесь, сейчас мышцы заработают, — пообещал он, но честно предупредил: — Будет больно, учтите!
И действительно было больно. Но это такая ерунда по сравнению с тем, что могло с ней произойти, сложись все иначе!
Пока к Кате возвращался контроль над телом, секретарь успел сбегать на кухню и принести поднос с чаем.
— Пейте, — он сунул в ее дрожащие руки теплую чашку. — Это вас успокоит.
Она сделала глоток. Фарфор стукнулся о зубы. Катерина с признательностью посмотрела на своего спасителя.
— Не выразить словами, как я вам благодарна! Если бы не случайная встреча с вами, я… — она закрыла лицо ладонями.
От ее искренней благодарности Талькин покраснел.
— Я рад, что смог вам услужить.
И все-таки он решил быть с ней честным:
— Но это не совсем случайность. Мы присматриваем за вашим домом.
Вот как. Чтобы охранять? Вряд ли. Скорее, уличить во лжи. Найти доказательства вины. Чьей? Ее? Коли? Михаила? Пусть. Это их работа. Сейчас Катя была несказанно рада этому «приглядыванию». И секретарю следствия, выручающему ее не в первый раз.
— Спасибо вам за все.
Талькин в ответ просто кивнул. В комнате повисло молчание — немного смущенное, но теплое. В камине потрескивали поленья. Фарфоровая чашка грела Катерине руки.
— Катя?
Михаил, вошедший в гостиную, увидел жену в ужасном состоянии: рукав в крови, на щеке красное пятно, одежда кое-где порвана.
— Отец! Что случилось?
— Миша!
Климские бросились друг к другу и через пару секунд обнялись.
— Я…
— А он что тут делает?
Юрий встал под недоброжелательным взглядом юриста.
— Думаю, мне пора вас покинуть. Господин Климский, инкнесса, светлой стороны.
Он вышел из комнаты, подавив желание оглянуться. Михаил нежно поцеловал жену, а затем взволнованно спросил:
— Что произошло? Меня не было всего пару часов!
— Я… — Катя с мольбой посмотрел на мужа. — Я хочу написать отказ от наследства. Сегодня! Сейчас! Пожалуйста, Миша! Мы же можем куда-то съездить сию же минуту?
— Можем, конечно, — скрипнул зубами Климский, внимательно рассматривая взъерошенную женщину. Его женщину. — Но по дороге ты мне все расскажешь в подробностях!