— Она отравила отца!
Выкрик не получился гневно-справедливым, а прозвучал жалко. Юрий медленно, словно сдерживал себя не набить собеседнику лицо, обернулся к Мережскому.
— Может, да. А может, нет. Надо было устроить пару перекрестных бесед, проверить информацию по другим женщинам, которые могут быть в этом замешаны. Проверить версии с подставой.
— Но как же… — Николай дрожащей рукой ослабил ворот рубашки. — Вы же сказали…
— Что? — зло поинтересовался Талькин. — Сначала сделал, потом подумал? Пожелал мучительной смерти, как у отца? Только та сущность не будет разбираться, справедливы твои выводы или нет — она просто их выполняет в меру своей больной фантазии. Если у мертвого заклинания оная может существовать. Впрочем, у напитавшихся Темной стороной еще как может. Оно ориентируется на твое мировосприятие, а не как не на реальное положение вещей. А ты вон сидишь полный негодования и возможно беспочвенных подозрений.
— Но мама…
— Это не твоя мама! Это отпечаток ее дара! И только! Родственная кровь с явным призывом защиты активировала охранный контур. Просто магическая механика. И никаких мам.
Николай откинулся на спинку дивана.
— Я не хотел…то есть я хотел…
Секретарь сжал кулаки и отошел от глупого мстителя подальше к окну. Гастин опять погладил бороду. Ему сейчас явно не хватало сигареты в руках.
— Ох, юноша, и натворили вы дел. Что Арефьев-то скажет, Юра?
— Лучше подумайте, что с нами сделает Ефим Петрович. Хотел-не хотел. Головой думать вы, Мережской, не хотели. Насочиняли для самого себя историю о великой мести, а чем обернется все, не подумали. Как все складывалось отрадно в вашем уме: красивая месть через материно наследие, враги повергнуты и наказаны. Только враги ваши — живые люди, а не бумажные силуэтики. И вы с чистой совестью обрекли их на мучения и на смерть, как в детстве кидали в огонь пучок веток, символизирующих поверженного дракона. Но люди не дерево — когда горят, они кричат от боли, их кожа покрывается…
— Хватит! — Станислав стукнул ладонью по подлокотнику кресла. — Разошелся! Отстань от мальца хоть на минуту и обрати свое драгоценное внимание на меня! Давай пошлем за чарконтролем?
— Посылай, — безразлично отозвался помощник. — Я не уверен, что они могут быть тут чем-то полезны. Даже скорей наоборот.
Следователь задумался. В комнате повисла тревожная тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов.
— Я…я их…
Талькин обернулся к наследнику.
— Так вы же, граф, именно этого и хотели, разве нет? И потом, кажется, ваша профессия состоит как раз в убийстве врагов государства. Или я что-то путаю и Великокняжеский корпус теперь занимается благотворительностью? Чините крыши старушкам и стираете пеленки в детдомах?
Николай покраснел — судя по всему от стыда и от злости сразу.
— Вы… вы не имеете права!
— Имею!
Слово прозвучала резко, словно пощечина.
— Имею! — повторил Юрий и отвернулся от ненавистного лица. Гастин промолчал.
Николай зло закусил губу.
Часть 14
Катерина била, не глядя — слезы застилали ей глаза, но с сумасшедшим упорством. Замах-удар-замах-удар-замах…
— От-стань-те! От-нас! Ос-тавь-те ме-ня в по-ко-е!
Деревяшка погрузилась в грязь, увлекая за собой держащую ее девушку. Климская, зло сцепив зубы, поднималась из болотной жижи. Пальцы упорно вцепились в импровизированное оружие.
Евстафий исчез. Перед ней стояла беременная женщина.
— Ты убьешь нас? — спросила она. — Ты сможешь? И тогда не будет никакого Николая, не будет чар на доме, закрепленных материнской темной кровью, и некому будет тебе помешать получить наследство. Ты же этого хочешь, да? Богатства. И нашей смерти.
Екатерина попыталась шагнуть назад, но не смогла. Болото не отпускало.
— Нет! Забирайте с собой в Ад и свое наследство, и своего Николая! Я просто хочу жить! Без чужих советов-приказов! С ним! Просто жить!
Инкнесса посмотрела в сторону мужа. Тот пошатнулся, словно тонкая березка на ветру, и вдруг повалился в болотную жижу. Елена улыбнулась.
— Что ж, тогда наслаждайся. Думаю, пара минут у вас еще есть.
Катя не отрывала взгляда от мужского тела. Климский не шевелился.
— Миша!!!
Грязь не отпускала, и Катерина поползла к мужу на четвереньках. Деревяшка была потеряна где-то по пути и тут же забыта. Осталось только расстояние между ней и Климским.