— Что случилось?
— Доброе утро, инкнесса.
Вдова осмотрелась, осознала, где она находится, и немного расслабилась.
— Да, доброе. Который час?
— Через полчаса время завтрака. Но он вряд ли состоится.
Катя насторожилась.
— Почему?
— Вашему пасынку плохо. Послали за доктором и…
Она вскочила.
— Николаю? Что с ним? Опять подрался? Или просто напился?
— Боюсь, дело серьезнее, раз вызвали следователя.
Мгновение Екатерина с ужасом осознавала полученную информацию, а потом кинулась прочь из комнаты.
* * *
— Ой, дурак! Ой, дурак! — причитала Аглая, протирая лицо бледному юноше.
— Я молодец. Я же жив.
— Ты дурак. Ой, глупый ребенок! Ты понимаешь, что только ухудшил свое положение?
— Я должен был! Я не могу больше ждать! Пусть так! Но я…
— Ребенок ты! — буркнула экономка. — Глупый ребенок!
В спальню влетела вдова. Халат ее был распахнут, на рукаве запеклась кровь.
— Коля? Что с тобой?
Офицер поморщился при виде мачехи.
— Пришла меня добить?
— Слава Отцу! Раз у тебя еще хватает сил пререкаться, все не так уж плохо. Когда это началось? Что чувствуешь?
Николай закашлял.
— А тебе-то что? Пришла посмотреть, как я умираю?
На глаза Кати навернулись слезы.
— Ты не умрешь!
— Понимаю твое разочарование.
— Коля!
В комнату вошли, предводительствуемые Ульяной, Гастин и Талькин. Следом протиснулся седой врач с солидным саквояжем.
— Светлой стороны, господа. Инкнесса, попросите освободить помещение — я осмотрю больного.
— Да-да, конечно. Аглая, отмени завтрак. Ульяна, чай в малую гостиную. Вас, Гастин, с помощником прошу спуститься вниз. Сейчас принесут чай и…
— Мы подождем, — терпеливо кивнул капитан. — Но ждать удобней, занявшись каким-нибудь делом. Мы можем осмотреть вашу комнату?
— Что?
— Мы желаем осмотреть вашу комнату, инкнесса. Или это невозможно по каким-то причинам? Вам есть, что скрывать?
— Нет, но…
— Тогда будьте добры укажите, где она находится.
— Напротив. Я…
— Напротив? И вы, ночуя рядом со спальней пасынка, не слышали его криков, на которые прибежала экономка?
— Да. Но дело в том…
— Разве вы ночевали не в своей спальне?
— Я…
Катя покраснела и осеклась. Талькин посмотрел на начальника с возмущением, а потом перевел взгляд на нее… О, сколько разочарования отразилось в его глазах! Однако Катерина не придала чужим чувствам большого значения, ее больше занимали свои собственные переживания.
Станислав направился в комнату хозяйки дома. Мережская вышла следом, задумчивая и подавленная. Однако Юрий, выходивший последним, вдруг в коридоре схватил ее за руку.
— Катя, скажите, что это неправда! Катя, зачем вы так? Он же лжет, он просто играет с вами, неужели вы не видите?
Екатерина попробовала выдернуть ладонь. Его намеки были ей неприятны.
— Катерина, я знаю, вы бы не стали! Вы не могли… Как же так? Катя, вы же достойны большего!
Ее руку поцеловали и отпустили. Девушка тут же скрылась за дверью своей комнаты: растерянная, смущенная и немного злая.
Талькин обернулся к идущему к нему от лестницы Михаилу. Тот усмехнулся.
— Очень милое показательное выступление.
Юрий улыбнулся в ответ.
— Чтобы вы не говорили, а мой букет стоит в гостиной в самой красивой вазе. А ваш?
Он лукаво подмигнул юристу. Тот подошел вплотную к секретарю и посмотрел на него тяжелым взглядом.
— Зачем эта игра? Что вам от нее надо?
Юрий безбашенно улыбнулся.
— А вам?
— Я служу Екатерине Мережской в качестве юриста.
— И любовника, полагаю?
От подобной бесцеремонности Михаил на секунду впал в ступор. Талькин продолжил:
— Вы думаете, она в итоге не догадается, что вам от нее надо?
Климский усмехнулся.
— И что же? — спросил он насмешливо, предугадывая ответ юноши.
— Деньги. Зачем бы еще приехал в столицу провинциальный юрист без особого достатка? Впрочем, вы не отличаетесь от других. Деньги нужны всем, и каждый добывает их, как может.
— Но не вам? Вам, конечно же, нужно другое.
Юрий кивнул с неожиданно серьезным видом.
— Да, мне нужно совсем другое.
— Боюсь, я вас слишком плохо знаю, чтобы верить вашим голословным утверждениям в должной мере. — Заявил Михаил. Секретарь в ответ наклонился к нему так близко, что они почти столкнулись носами.
— Зато я о вас знаю гораздо больше! Подумайте об этом на досуге, честный вы наш. «Климский — камень!» — так про вас говорят в вашей захудалой провинции? Интересно, а рассказывали ли вы госпоже Мережской о вашем скромном участии в Кайенском деле? Нет? Оказывается, вы не столь искренни с предметом своей страсти? Что уж говорить о других!
Скрипнула дверь спальни. Зычный голос Гастина разнесся по коридору:
— Юрий! Где ты шатаешься?
Секретарь подмигнул юристу и поспешил на зов начальства. Едва он скрылся в Катиных апартаментах, как из комнаты Николая шаркающей походкой вышел доктор. Мрачный Михаил с ним любезно поздоровался.
— Доброе утро.
— Светлой стороны.
— Как юноша?
Здоровьем наследника юрист интересовался исключительно из вежливости, однако ответ доктора его изрядно удивил.
— В тело попала малая доза, так что жить будет. Денек его еще полихорадит, пока яд полностью покинет организм, а там пойдет на поправку.
— Яд?
— Да. Волчий дурман. Кому из гражданского следствия я могу отдать заключение?
Михаил открыл дверь в Катину спальню. Старенький доктор, потрясая листком бумаги прошел внутрь, юрист последовал за ним.
Екатерина сидела на кровати, обняв себя за плечи. Выглядела она донельзя растерянной. Гастин стоял рядом с ней, держа на раскрытой ладони небольшой цветной пузырек.
— Флакон ваш?
— Наверное…
— Это не ответ! Ваш или нет?
— У меня были духи в похожей бутылочке. Но я не смогу точно вспомнить, каким цветком она была украшена.
— То есть вы хотите нас заверить в том, что еще вчера вечером это не стояло на вашем столике?
— Да. У меня мало духов, запомнить не сложно, что где находится.
— Вы знаете, что внутри?
— Конечно, нет.
— Волчий дурман, инкнесса.
Вдова вздрогнула. Михаил тоже.
— Вы можете что-нибудь добавить к сказанному вами?
— Нет.
— Графиня, нам необходимо, чтобы вы проехали с нами. Это не арест. Пока. Просто необходимо уладить кое-какие формальности.
— К-конечно…
Катерина выглядела настолько подавленной, так обреченно она соглашалась со всеми требованиями следствия, что Михаил просто не мог не встать на ее защиту.
— Я поеду с ней.
Станислав обернулся к наглецу и смерил того крайне недовольным взглядом.
— В этом нет нужды.
— Я юрист. Любой имеет право на квалифицированную юридическую помощь. Вы не можете мне отказать.
— Как вам будет угодно. Инкнесса, у вас десять минут.
Капитан взял пытающегося ему что-то втолковать врача под руку и покинул комнату. Талькин, оглядываясь на Екатерину, словно ждал, что она его позовет, вышел следом. Когда дверь за ними закрылась, Мережская прошептала, пряча глаза:
— Спасибо.
— Я обещал быть вам другом, — напомнил Михаил. Вдова слабо улыбнулась.
— Я помню. И все же вы не обязаны взвалить на свои плечи все мои проблемы. К тому же…если вы мне не верите. Не врите. Я знаю, вы сомневаетесь, и не осуждаю вас. Искать истину — ваша профессия. Иногда я сама…сомневаюсь.
— В чем?
— Во всем. В себе в первую очередь. Порой мне кажется, что вы мне просто снитесь… Не волнуйтесь, вы добрый гость моего сна. Пожалуй, единственный друг. Простите, я несу какой-то бред. Вы идите. Мне надо одеться, господа следователи ждут.
Взволнованный ее откровением, Михаил послушно вышел.
То, что она о нем сказала — это хорошо или плохо?