П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (перебивает строго). Не разводи! Слышь ты: прямо говори!.. Не перед кем ломаться-то. Симку заставлю… поняла?.. А ты мне служить будешь… Согласна, что ли?
А н н а В а с и л ь е в н а. Коли так, согласна.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (грозно). Смотри, Васильевна, двум господам не служат… Коль замечу что… хоть старик, а своими руками тебя… своими руками… (Кашляет.)
А н н а В а с и л ь е в н а. Что вы, что вы, Прокопий Романович, нечто я не понимаю?.. Вот и сейчас могу вам сказать… (тихо) Адвоката позвали.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (настораживаясь). Адвоката, говоришь?
А н н а В а с и л ь е в н а. Да. Андрей Иванович на совет его позвал.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Кольку, что ли?
А н н а В а с и л ь е в н а. Его.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (усмехаясь). Меня стращать, значит.
А н н а В а с и л ь е в н а. Андрей Иванович говорит: «Мы заодно будем с вами действовать». А Колька: «Я всегда рад».
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Где слышала-то?
А н н а В а с и л ь е в н а. Пришёл уж. Наверх увели. Сказывать не велели.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (смеётся). Так-с… так-с… Ты мне Сойкина приготовь, чтобы всегда под руками был, – может, понадобится… (Садится в кресло. Пауза.) А теперь пойди к Андрюшке и скажи: Прокопий, мол, Романович готов поговорить с семьёй.
А н н а В а с и л ь е в н а. Слушаюсь, Прокопий Романович.
Анна Васильевна уходит в правую дверь. Левая дверь отворяется, показывается Клавдия Антоновна. Увидав Прокопия Романовича, хочет уйти.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Ты куда, Антоновна?.. Иди, иди, не прячься…
Клавдия Антоновна нерешительно входит в комнату.
К л а в д и я А н т о н о в н а. Я Олиньку ищу… верно, наверху…
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Садись, Антоновна, садись… И её сейчас позовут. Семейный совет будет. Меня судить хотят. (Клавдия Антоновна молчит и не садится.) Ты что же стоишь? Садись.
К л а в д и я А н т о н о в н а. Я лучше пойду, Прокопий Романович.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Как же без тебя совет-то? Ты мать – без матери какой же совет?.. Вот и они идут все.
Клавдия Антоновна покорно садится. Входят Андрей Иванович, Оля и Пётр Петрович. Оля садится около матери, Андрей Иванович и Пётр Петрович – ближе к Прокопию Романовичу.
А н д р е й И в а н о в и ч (очень смущённо). Минутку подождать придётся, Прокопий Романович… Я просил… Николая Николаевича на всякий случай… Может, справка понадобится… законы… и всё…
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч (показывает на Петра Петровича пальцем). Этот тоже совещаться?
А н д р е й И в а н о в и ч. Ведь ты же знаешь, дядя… Пётр Петрович свой человек…
П ё т р П е т р о в и ч. Коли вам угодно – я могу уйти.
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Сиди-сиди! Все сидите… Денег много, на всех хватит… (Кашляет.)
А н д р е й И в а н о в и ч. Дядя!
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Или не так что сказал?.. Прошу прощения… По старой памяти – за хозяина себя почитаю…
Звонок.
А н д р е й И в а н о в и ч. Ну, слава Богу… Николай Николаевич, верно…
Анна Васильевна проходит в прихожую, отворяет дверь. Входит Адвокат. Анна Васильевна садится в глубине сцены.
А д в о к а т (здоровается). Простите, господа: я, кажется, задержал вас… Столько дел…
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Дорога дальняя, как не опоздать…
Пауза. Прокопий Романович перебирает ключи. Слышно, как они позвякивают.
А н д р е й И в а н о в и ч. Так начнёмте… Садитесь, Николай Николаевич, вот сюда… Придвигайтесь…
Адвокат садится. Молчание.
Может быть, Прокопий Романович, вы скажете…
П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Мне говорить нечего…
А н д р е й И в а н о в и ч. Только вы не сердитесь, Прокопий Романович… Поговорим по-родственному… Не будем, господа, ссориться сегодня. Я всё скажу. Как у меня на душе, так и скажу…
Покойный дедушка, сами знаете, какой человек был. И голодать заставлял нас, и унижаться… Тяжело жилось… Но после его смерти нам всем, кажется, ещё хуже стало… Вы не сердитесь, Прокопий Романович, я вас не сужу… Я хочу, чтобы всем хорошо было… Но вы, Прокопий Романович, всех подозреваете и сами мучаетесь. У всех у нас злоба растёт с каждым днём. И чем это кончится, Богу одному известно. Денег много. Всем бы хватило. Жить да радоваться… А мы что делаем? Измучились все… И вы, Прокопий Романович, измучились… Точно цепью нас всех сковали… хуже тюрьмы… (Смолкает сильно взволнованный.)