Она сделала реверанс и ответила:
– Да, благодарю вас. – Но затем не удержалась и сказала: – Я уверена, что вы получили удовольствие от вчерашнего спектакля… судя по тому, как вы были оживлены.
Роберт улыбнулся и устало произнес:
– Внешность может быть обманчива.
– Да, конечно. Мне жаль, если спектакль вам не понравился, но зато вы наслаждались компанией. Что касается меня, то игра актеров показалась мне немного утрированной. Когда человек умирает от несчастной любви, он не кричит, правда? О душевной муке трудно даже говорить.
Ему хотелось спросить ее, не по собственному ли опыту она знает это, но он передумал. Хотя Белла права – говорить об этом невозможно.
– Сомневаюсь, что актера услышали бы на галерке, если бы он не повысил голоса.
– Согласна. Но конец меня разочаровал. А вы как считаете?
– Я не остался до конца, так как мне надоел герой с его слабостями.
– Неужели это настолько плохо? – раздался голос Шарлотты. – Мы с Эдуардом собираемся пойти на этот спектакль, но теперь, наверное, воздержимся. Я ненавижу слабость в мужчине.
– Иногда это не слабость, а чувствительность. Не следует путать эти два понятия.
– Но чувствительность может быть неуместна. Некоторые ею пользуются. Вот Эдуард, например, так чувствителен к предполагаемым бедам других, что пренебрегает собственными интересами.
– В таком случае я рада, что у него есть вы, чтобы исправить этот недостаток, мисс Меллиш, – сказала Белла, а Роберт отвернулся и закашлял, чтобы не рассмеяться.
– Я это и делаю, – невозмутимо заявила Шарлотта. – Будьте в этом уверены, мисс Хантли. Вам никогда не стать графиней Уэстмер.
– Шарлотта! – Эдуард, беседовавший с матерью, повернулся к невесте, услыхав ее последнее замечание. – Тебе не следовало это говорить.
– Ей надо об этом знать.
– Белла прекрасно во всем разбирается. – Роберт подошел к Белле. – И вам ни к чему вдаваться в тонкости этого дела.
– О, какой вы, оказывается, верный любовник. А я слышала обратное. Я слышала, что некая Китти О’Донован…
– Любовник? – У Роберта приподнялась бровь, и он сделался очень похожим на брата. Белла раньше этого не замечала. Но быть похожим внешне не значит иметь такой же характер. Один обладает изысканными манерами и спокойным темпераментом, другой непостоянен и переменчив. – Это слово оскорбительно для мисс Хантли и для меня.
– Полагаю, что Шарлотта хотела сказать «жених», – поспешил вмешаться Эдуард. – Вы ведь, в конце концов, помолвлены.
– Эдуард, это же секрет, – ужаснулась Белла.
– Секрет! – воскликнула Шарлотта. – Да о нем знают все – весь высший свет говорит об этом и высчитывает, сколько вы стоите. Одни говорят, двадцать тысяч в год по крайней мере, а другие лучше осведомлены, но помалкивают, так как старый граф помешался и запутался в собственных делах. И это не упоминая менее приятные слухи. Пересказать их вам?
– Шарлотта, – Эдуард предостерегающе положил руку ей на плечо, – ты и так сказала более чем достаточно. – Он повернулся к Белле, растерявшейся от поведения Шарлотты. – Я весьма сожалею, Белла. Но не я выдал твой секрет.
– Я не желаю об этом говорить, – сказала Белла. Шарлотта расхохоталась – ее не остановил упрек Эдуарда.
– Неужели вы думаете, что этот дурачок граф де Курвиль будет держать язык за зубами? Он рассказал своей сестрице Колетт, а та – леди Бостон, страшной болтушке. Вы ее, разумеется, не знаете, поскольку в Лондоне недавно, но могу вас заверить, что эта дама знает все, а то, чего не знает, разузнает.
Белла была в ужасе. Она совсем забыла о Луи, но ведь именно неуклюжая попытка Луи сделать ей предложение побудила Роберта привезти ее в Лондон.
– Луи в городе?
– Где же ему еще быть? – ответила Шарлотта. – Он говорит, что вы получите по заслугам… да и он тоже, так как ему никогда не бывать графом Уэстмером.
– Шарлотта, нам пора, – прервал ее Эдуард, пока она не наговорила еще чего-нибудь. – Пойдем. – Он схватил ее за руку и повел к двери.
– Что случилось с Эдуардом? – спросила Генриетта, которая провожала своих гостей. – Он собирался побыть у меня, а сейчас буквально выбежал из дверей.
– По-моему, Шарлотте нездоровится, – ответил Роберт. – Ей стало жарко. – Он взглянул на Беллу и заметил ответный насмешливый огонек в ее глазах.
– Здесь совсем не жарко, – удивилась Генриетта.
– Я не это имею в виду, мама. Ее разгорячил спор.
– Ты, надеюсь, с ней не поссорился? Что с тобой происходит?
– Они не поссорились, – заступилась за Роберта Белла. – Просто не поняли друг друга.
– А… дело о наследстве. Видите ли, я начинаю думать, что слухи оправданны и его светлость немного не в себе, если стал причиной стольких пересудов.
– Вы тоже об этом слышали? – спросила Белла.
– О, это ничего не значит. Жизнь некоторых людей настолько пуста, что они заполняют ее разговорами о других. Пусть вас это не волнует. А теперь я должна попрощаться с остальными гостями. После этого, Роберт, я хочу поговорить с тобой.
Она оставила Роберта и Беллу вдвоем. Белла спрятала сжатые в кулаки ладони в складках юбки, чтобы унять дрожь. На Роберта она старалась не смотреть. Выходит, что из всех людей, кого она встретила в Лондоне, только Генриетта выказала ей сердечность. Для остальных она была предметом зависти, неприязни и, в лучшем случае, любопытства.
– Белла, мне очень жаль, что тебе пришлось это выслушать, – тихо сказал Роберт.
– Ты знал о слухах?
– Слухи есть всегда. Мама права – некоторым людям просто нечего делать.
– Что они говорят?
– Обсуждают душевное здоровье его светлости… ну, то, о чем говорил в Уэстмере Луи.
– Но ты ведь знаешь, что у дедушки с головой все в порядке. У него острый ум.
– Да, острее не бывает.
Она не заметила иронии, прозвучавшей в его голосе.
– Пожалуй, я завтра поеду домой. Все оказалось совсем не так, как я себе представляла. Мне ничего не остается, как вернуться в Уэстмер и сказать дедушке, что я не могу подчиниться его желанию.
– Не будь такой простофилей.
– Я не простофиля, – сквозь зубы процедила она, боясь, что Генриетта может их услышать. – Я не могу выйти замуж ни за кого из вас, а дедушка не изменит своего решения. Он так и сказал Эдуарду.
– Откуда тебе это известно?
– Я случайно услышала, как Эдуард говорил это Шарлотте. Вот почему она так злится. Роберт, я не хочу, чтобы люди злились. Я должна вернуться домой и уповать на дедушкину милость.
– Разве ты не понимаешь, что это еще больше развяжет людям языки? Где твоя гордость?
– Моя гордость! При чем здесь моя гордость?
– А вот моя гордость имеет ко всему этому отношение, – сказал Роберт. – Из-за тебя я буду выглядеть дураком.
– Ты прекрасно справляешься с этим и без моего участия, развлекаясь с другой дамой на виду у всех, – не сдержалась Белла. – И если Шарлотта права и наша помолвка – так называемая помолвка – ни для кого не секрет, то такое поведение непростительно.
– Ты хотела ссоры, и вот случай для тебя представился. Скажи маме, что никогда меня не простишь. Расторгни помолвку. – Роберт рисковал, как никогда в жизни, хотя сохранял спокойное выражение лица.
Белла колебалась, уставившись в пол. Неужели он намеренно любезничал в театре с молодыми дамами, чтобы дать ей возможность с ним поссориться? У нее не было сил посмотреть на него, так как она сразу вспомнит о том поцелуе и начнет дрожать. С ней так уже бывало, даже если он не находился рядом. А теперь, когда он стоял настолько близко, что она почти ощущала тепло его тела, унять дрожь было невозможно. Ноги у нее вдруг подогнулись, и она опустилась на диван.
– Итак? – потребовал он ответа.
– Твоя мама сочтет меня черствой, если я разорву помолвку всего лишь из-за одного проступка. – Белле удалось холодно улыбнуться. – Она настоит на том, чтобы мы поцеловались и помирились.