Джеймс Тренчард, сын Хелен, второй дочери, вдовец с двумя девочками-близнецами, Констанцией и Фейт, унаследовал от отца болотистую местность и был типичным фермером даже по виду, начиная со шляпы с низкой тульей и кончая забрызганными грязью сапогами. Сильный и основательный человек, он, конечно, не вызывал у Беллы никаких романтических чувств.
Затем шли братья Эдуард и Роберт – потомство единственного сына сэра Джона. Эдуард – сэр Эдуард после смерти деда – обладал прекрасной фигурой и при этом не был фатом. Одевался он хорошо, но скромно, был высок и имел внушительную внешность. Дед называл его упрямцем, но Белле так не казалось – для нее он был вроде любимого дядюшки. По словам Эллен, он являлся выгодным женихом, но, хотя Шарлотта Меллиш, светская красавица, почти «поймала» его, он не делал ей предложения.
Роберт нравился ей как сообщник в их детских проделках. Именно Роберт вытащил ее из замерзшей канавы, куда она провалилась, катаясь на коньках. Он взял вину на себя. Она с улыбкой вспомнила, как она замерзла, а он завернул ее в свое пальто и отнес домой.
Последние несколько лет она мало его видела, так как он воевал в чине капитана гусаров и отличился на войне и на Пиренейском полуострове, и при Ватерлоо. Она помнила его долговязым улыбчивым юношей. Правда, когда прошлым летом после окончания войны он заехал в Уэстмер, Белла обнаружила, что Роберт превратился в высокого, мускулистого и потрясающе красивого мужчину с карими насмешливыми глазами. Из четырех троюродных братьев он нравился ей больше всех, но Эллен Баттерзби сказала, что он стал слишком независимым после увольнения из армии. Белла не могла себе представить, что он сделает ей предложение, а если и сделает, то она ему откажет, так как у нее достаточно гордости, чтобы не согласиться на брак, продиктованный дедушкиными условиями. То, что он ей нравится, ничего не значит. Это ведь не любовь…
– Я уверен, что ты сделаешь разумный выбор, – продолжал граф. – Управлять поместьем, подобным Уэстмеру, – огромная ответственность. Надо думать не только о своих интересах, но и обо всех тех, чья жизнь зависит от состояния дел в нем. Это не один лишь дом с прилегающими угодьями, но и крестьяне. Я всегда старался получше устроить их жизнь.
– Знаю, дедушка, но разве не лучше выбрать преемника и не ставить ему условия жениться на мне? Я смогла бы заработать себе на жизнь.
– Не будь простофилей, дитя, – ты же внучка графа, а не какого-то крестьянина. И что ты умеешь?
– Я могла бы давать уроки. Дедушка, пожалуйста, не делайте того, что вы задумали.
– Я решил, – сказал он. – А теперь заканчивай письма, и мы отошлем их почтой.
Белла снова взялась за перо. Рука у нее дрожала. Как бы отложить их отправку? Ведь граф будет ждать приезда молодых людей и, если они не появятся, опять пошлет за ними. Она медленно продолжала писать, а скатившаяся по щеке слезинка капнула на бумагу. Но Белла этого даже не заметила. Старик начал терять терпение и зазвонил в колокольчик. Сильвестр вошел так быстро, что было ясно: он подслушивал под дверью. Ох, какая лакомая сплетня для прислуги!
– Подай бокал бренди, – приказал его светлость. – И налей мисс Хантли ликера. Думаю, он ей понадобится. Затем возьми эти письма и отнеси их в деревню. Проследи, чтобы они были отправлены. Сделай это сам. Если узнаю, что ты отдал их какому-нибудь конюху, я тебя уволю. Понял?
– Понял, милорд.
Сильвестр налил бренди из графина, стоящего на буфете, затем взял бутылку с ликером. Ликер держали для Беллы, когда дед иногда приглашал ее перекусить вместе с ним. Белла закончила последнее письмо и промокнула его, прежде чем подать деду на подпись.
– Хорошо, – сказал он, небрежно выводя «Уэстмер» в конце каждого. – У тебя отличный почерк.
Торопливо проглотив ликер, Белла извинилась и ушла, оставив деда наедине с Сильвестром. Ей необходимо выбраться из душной обстановки дома, глотнуть свежего воздуха и обдумать свою будущую жизнь. У нее не было сомнений в том, что ее жизнь изменится. Как ей не хватает мисс Баттерзби! Неужели дедушка специально выбрал время для объявления своих намерений, когда она не имеет возможности обратиться за советом и утешением к старой няньке?
Захватив шаль, она вышла в сад, пересекла лужайки и направилась к ручью, который струился в глубине сада. Она даже не заметила, что вода в нем настолько поднялась, что заливала траву. Мысли Беллы были заняты другим. Как она сможет встретиться с мужчинами после того, что они услышат от деда? Это унизительно. А если они выразят свое презрение? Либо, как сказал дедушка, с удовольствием согласятся исполнить его желание и кто-нибудь из них сделает ей предложение? Если они так поступят, то, несомненно, сделают это из-за денег, власти и титула, а не потому, что питают к ней нежные чувства. А если она примет одно из предложений, то ее побуждения тоже весьма сомнительны. Ей необходима крыша над головой, обеспеченность и… Но не оставит же ее дедушка без гроша, если она всем откажет! А если уклониться от обсуждения? Или уйти из дома? Но куда? У нее нет больше родственников, и денег тоже нет. Выход один – она должна постараться убедить дедушку переменить решение.
Белла пошла к дому и увидела Сильвестра, который торопливой походкой направлялся в сторону деревни, держа в руке письма, которые наложат печать на ее судьбу. Поздно, поняла Белла. Ей придется прождать три дня, а затем она узнает, что на самом деле представляют из себя дедушкины внучатые племянники. Три дня. А потом…
Ей не хотелось об этом думать, и она заставила себя заняться приготовлениями к приезду гостей. Следующие два дня она была занята проветриванием комнат, в которых давно никто не жил, а также успокаивала рассерженных повариху и Дейзи, поскольку на них свалилась лишняя работа. К утру, когда должны были появиться гости, они почти взбунтовались.
– Найми пару лакеев, – сказал дед, когда Белла пожаловалась ему. – Стоило беспокоиться, когда кругом полно людей, не имеющих работы.
Она не стала спорить и указывать деду, что большинство безработных понятия не имеют об обязанностях лакеев, а торопливо поднялась к себе, надела темно-зеленую амазонку, шляпу с широким плюмажем ей в тон, натянула сапожки и отправилась на конюшню, чтобы ей оседлали Дымку. Она была рада сбежать от гнетущей атмосферы дома и насладиться последними часами независимой жизни.
Серая кобылка не отличалась изяществом, но зато была резвая и игривая. Последние дни из-за холодной погоды Белла не совершала длительных поездок, и лошадь тоже нуждалась в прогулке. Дымка несла ее через парк, а у Беллы голова шла кругом от мыслей, но в результате все они возвращались к одному и тому же – ультиматуму деда.
За парком пейзаж изменился. Местность была ровная, лишь кое-где виднелись одинокие дома да несколько ив и медленно крутящихся ветряных мельниц, использовавшихся для того, чтобы отвести воду с полей и слить ее в сточные канавы, пересекающие землю. Из-за нескончаемых дождей, начавшихся сразу после таяния снега, землю почти не пахали. Вместо молодых побегов озимой пшеницы кругом была черная, пропитанная водой земля, и мельницы вертелись не переставая, чтобы пашня не превратилась в болотистую топь.
Белла пустила Дымку рысью, когда свернула на дорогу, ведущую в Илай – ближайший городок. До последнего времени в нем процветала торговля, дороги были запружены каретами, повозками и почтовыми экипажами, которые останавливались на нескольких постоялых дворах, а у городского причала с лодок и барж сгружали всевозможные товары и загружали обратно то, чем богата была эта местность: зерно, рыбу, овощи, ивняк. Теперь же большая часть товаров сгнивала прежде, чем находился покупатель.