– Мне он необходим, дитя, а к тому же его светлость просил Роберта тоже приехать. А также Эдуарда и Луи.
Они прибыли в Уэстмер в прекрасный солнечный день.
– Да уже май, – с удивлением сказала Белла, заметив расцветший боярышник и зазеленевшие посевы на полях.
– Конечно. Сегодня воскресенье, девятнадцатое мая. Вы забыли?
– Да. В городе все по-другому. Я едва замечала, как бегут дни.
– Дома вам будет хорошо.
– Да. Но это звучит неблагодарно – вы ведь были так добры ко мне, хотя я этого не заслужила.
Генриетта засмеялась и похлопала ее по руке.
– Роберт мне все рассказал.
– Ой! Разве вы сможете простить меня?
– Уже простила. Все забыто. Теперь мы должны приготовиться к тому, что нас ждет в Уэстмер-Холле.
– Да. – Беспокойство о человеке, которого она привыкла считать дедом, вытеснило все остальные мысли из головы. Отец или дед, он воспитал ее в любви и ласке, а этого не забудешь, так же как свою любовь к нему, что бы он ни сделал.
На первый взгляд в Уэстмере ничего не изменилось: слуги, вестибюль, мебель, украшения и картины остались такими же, как и раньше. Жилая часть дома сияла чистотой. Эллен встретила Беллу с объятиями. Как только приехавшие сняли верхнюю одежду и уселись в маленькой гостиной выпить чаю с кексом, Эллен сообщила им новости о здоровье его светлости.
– У графа случился удар два дня назад, – рассказывала она. – Сначала мы решили, что это конец, но ему стало немного лучше, правда, левая сторона парализована. Он не говорил, а сегодня мы смогли различить несколько слов. Доктор Грэхем считает, что это обнадеживающие признаки. Он предупредил нас ничем его не расстраивать.
– Но я могу его увидеть? – спросила Белла.
– Конечно. Прежде всего он спросил о тебе. Белла встала, собираясь идти. Роберт тоже поднялся.
– Я пойду одна, – сказала она ему. – Если он попросит прийти тебя, я пошлю за тобой. – Она вышла из гостиной. Как трудно отдалять от себя Роберта, когда безумно хочется находиться около него, ощущать крепость его рук, быть им любимой. Но этому не бывать, и она должна оставаться равнодушной и отстраненной до тех пор, пока не решит, как ей поступить. А это в основном зависит от графа.
Белла неслышно вошла в затемненную спальню и приблизилась к кровати. Граф лежал высоко на подушках, одна половинка рта была опущена, глаза закрыты. Руки покоились поверх одеяла, а кожа на них была сморщенная и в пятнышках. Он выглядел высохшим и намного меньше, чем тот крупный мужчина, каким она оставила его всего несколько недель назад. Она села в кресло около кровати и взяла его за правую руку.
Он что-то неразборчиво пробормотал и заметался по подушке словно в дурном сне. Затем открыл один глаз.
– Фанни? – спросил он, сжав ей руку. – Фанни, это ты? – Он продолжал со стоном бормотать, но Белла различила только «жаль», «плохо» и «все плохо». Вдруг она уловила слово «прости».
– Дедушка, – сказала она. – Это я, Белла. Вы меня узнаете?
– Фанни?
– Нет, Белла.
Он повернул к ней голову и взглянул так, как будто впервые увидел.
– Изабелла. Хорошая… девочка.
– Вам что-нибудь нужно?
– По-почитай… мне. – Каждое слово давалось ему с трудом. – Там. – Он махнул правой рукой в сторону стола, где лежала книга. – Не-не могу… выносить… Б-Баттерз…
– Она старается, дедушка. – Белла взяла книгу.
– Юный… Роберт… с тобой…
– Да, и кузина Генриетта. – Он… лу-лучше всех…
– Кто? Роберт?
– Да. Объявили… о по-помолв… – Ему не удалось одолеть это слово, и он замолчал.
– Пока нет, – ответила она, едва не сказав, что не собирается выходить замуж, но вспомнила предписание доктора не огорчать его. – Объявим, когда вам станет лучше. Вам почитать, да?
Это был маленький томик сонетов Шекспира. Белла удивилась такому выбору. Вот уж не подозревала, что дед любит поэзию. Но, возможно, эту книгу выбрала Эллен. Она раскрыла томик там, где лежала закладка, и начала читать:
Когда, в мечты свои душою погруженный,
Я вспоминаю путь, когда-то мной пройденный,
Мне много вспоминать приходится потерь
И сгибшее давно оплакивать теперь.
Отвыкшие от слез глаза их вновь роняют
По дорогим друзьям, что мирно почивают,
– И, плача о своих остынувших страстях,
Я сетую о злом оплаченных мечтах.[3]
Она подняла голову, и ее глаза наполнились слезами. Белла увидела, что дед заснул. Она закрыла книгу и неслышно вышла из комнаты.
Пока она была наверху, приехали остальные члены семьи. Эдуард с Шарлоттой, Луи, как всегда вычурно одетый, с матерью и Джеймс, жалующийся на то, что незачем было за ним посылать.
– Сейчас не время покидать ферму. Работники опять начнут угрожать, если узнают, что я уехал. В Норфолке век неделю бунтовали, и мятежники приближаются. На прошлой неделе они пришли в Норидж, и прчшлось вызывать кавалерию, чтобы освободить улицы. Вчера были беспорядки в Фелтуэлле, где разрушили дренажные канавы, а в Садери напали на ферму Роберта Мартина – это всего в десяти милях от Истмера. Все намного хуже, чем ранней весной. Раз старик поправляется, я ухожу.
Никто не стал его отговаривать, и он ушел, оставив после себя запах скотного двора.
– Слава богу, – сказал Луи, помахав надушенным платком после ухода кузена. – А зачем здесь вы, непонятно, – добавил он, глядя на Эдуарда и Роберта.
– За нами послали, так же как и за тобой, – ответил Эдуард.
– Надеюсь, старик не начнет опять выдавать девчонку замуж за наследство. Если все повторится, то я прямо скажу, что его игра раскрыта. Я не потерплю, чтобы мне навязали внебрачную…
– Граф, вы напрасно беспокоитесь, – с достоинством произнесла Белла. – У меня нет намерения выходить замуж за кого-либо из вас. Вы можете драться за наследство без моего участия.
– Белла! – воскликнул Роберт. – Я думал…
– Роберт, и за тебя тоже. А теперь, если позволите, я удалюсь: у меня дела. – Она повернулась и вышла. Не будь все так трагично, она бы рассмеялась. Поделом им – если нет никакого наследства, кроме дома, требующего больших денег на его содержание, и земли, которая постоянно затопляется.
Эллен была на маслодельне, помогая одной из приходящих служанок сбивать масло. Увидев Беллу, она сняла фартук, и они пошли в маленькую гостиную Эллен, выходящую в сад, где только-только начали расцветать летние цветы.
– Как он? – опросила Эллен, когда они уселись по обе стороны камина.
– Я и не представляла, что он может быть таким маленьким и беспомощным.
– Он очень стар, дорогая. Не может же он жить вечно.
– Знаешь, а я думала, что может. Вот почему я не придала особого значения, когда он сказал, что я должна выйти замуж. Мне казалось, что спешить с этим нечего.
– Но ты выбрала капитана.
– Да, но лишь для того, чтобы у меня был сезон дебютантки. С моей стороны это очень эгоистично?
– Нет, конечно, нет.
– Да нет, эгоистично. И за это я понесла наказание.
– Его светлость все равно заболел бы, независимо от того, здесь ты или нет. Ты не должна себя винить.
– Дела обстоят еще хуже. Разразился скандал…
– Скандал? Господи, дитя мое, что ты натворила?
– Это не я, а дедушка. – Белла перевела дыхание, прежде чем продолжать. – Давным-давно.
– Значит, это всплыло.
– Выходит, все правда – я не внучка графа.
– Конечно, внучка. А кто же ты еще? – Эллен заглянула Белле в лицо. – Белла, в чем дело? У тебя такой вид, словно ты увидела привидение.
– Эллен, скажи мне правду. Я должна знать. Говорят… Говорят, что я… – Она не хотела сказать «незаконнорожденная» и выпалила: – Что я внебрачная дочь его светлости.
– Что? – Эллен пришла в ужас – Кто это говорит?
– Все. Луи. Эдуард. Даже Роберт этому верит, хотя и старается избегать этой темы.
– Ах, моя бедная девочка. – Эллен встала, уселась рядом с Беллой, обняла ее и стала качать, как в детстве. – Это ложь.