— В настоящее время, милорд, я полагаю, вы уже полностью в курсе того, что предыдущий граф Чейз вступил в брак с миссис Кокрейн и признал законным своего ребенка от этого союза?
— Да, и я одобряю его действия. Но почему мне все-таки сразу не сообщили об этом?
Мистер Уикс, нисколько не смущаясь, немедленно ответил:
— Это было условием вашего дяди. Сначала я должен был оформить все бумаги по признанию его дочери законной и лишь потом сообщить об этом членам семьи Уиндем, включая и жену его самого младшего брата, проживающую ныне в колониях в Балтиморе. Это было сделано для того, чтобы предохранить мисс Уиндем, или леди Дукессу. Мне представляется это совершенно понятным, милорд.
— Да, разумеется, — согласился Марк, вдруг резко поднимаясь и подходя к камину. — Ведь узнав об этом до того, как были оформлены бумаги, я мог бы отправиться в Смарден и задушить там Дукессу прямо в ее постели, а потом сбросил бы ее тело с дуврских утесов. Надо было обладать большим благоразумием, чтобы не дать мне повода совершить подобное. Благодарю, что уберегли меня от этого искушения. Дукесса сочла необходимым вмешаться:
— Он лишь шутит, мистер Уикс. Так случилось, что после смерти младших Чарли и Марка мой отец стал более натянуто относиться к сыну своего младшего брата. Его настроение можно понять, ведь его дети умирали один за другим. Он вовсе не считал Марка недостойным человеком, хотя и часто подшучивал над ним. Марк, я абсолютно уверена, что ты никогда и в мыслях не допускал причинить мне боль.
— В это трудно поверить, Дукесса, — ответил Марк, — но дядя считал несправедливым то, что я остался жить, в то время как его дети погибли. Очевидно, он считал, что я или должен был спасти их, или умереть вместе с ними. Но я находился в тот момент на конном заводе в Ротмери. Несмотря на это, дядя начал почти ненавидеть меня.
— Ты явно преувеличиваешь, — сказала она.
— Позвольте мне тогда спросить вас, мистер Уикс. Говорил ли вам когда-нибудь дядя о своей привязанности ко мне? О том, что он хотел бы видеть меня своим наследником?
— Будет лучше, если я отвечу на этот вопрос чуть позже, милорд. А пока я хочу спросить вас… Как вы считаете, зачем мне понадобилось приезжать сюда и вести с вами этот длинный разговор, когда дело и без того ясно?
Марк невольно наклонил голову вперед с каким-то странным, угрожающим видом.
— Очевидно, вы считаете необходимым исполнить эту формальность. Прошу вас, скажите нам все, мистер Уикс.
— Хорошо. Я должен объявить, что предыдущий граф Чейз завещал все свои деньги, дома и имущество не естественному наследнику, которым являетесь вы, милорд, а своей дочери, Джозефине Уиндем.
Установилось тягостное молчание. Произнесенное казалось невероятным. Марк уставился на Дукессу, ничего не понимая. Через некоторое время он, взяв себя в руки, сказал очень спокойно:
— Джозефина? По-моему, это самое противное имя, какое я когда-либо слышал. Вы должны каждый вечер поминать меня в своих молитвах за то, что я перекрестил вас в Дукессу.
Мистер Уикс нервно посмотрел на свои бумаги.
— Вы поняли смысл моих слов, милорд?
— Разумеется, сэр. Только что вы заявили мне, что я — ничтожный нищий, который живет и пользуется всем в имении, ему не принадлежащем. Меня лишили всего, я ограблен. Невозможно было нанести подобный удар с большим эффектом. Как видишь, Дукесса, я был прав в отношении дядюшкиных чувств. Интересно, оставил ли он что-нибудь своим дочерям Антонии и Фанни?
— Да, милорд. Он оставил по десять тысяч фунтов каждой. Граф также распорядился выделить определенные суммы родственникам и даже слугам.
— Следовательно, я один стал мишенью для его ненависти и мести — я, его прямой наследник.
— Не совсем так, милорд. Но леди Джозефина…
— Прекратите называть ее этим отвратительным именем. Итак, она — владелица всего, за исключением этого фамильного поместья, я полагаю. Что-нибудь еще отписано мне, мистер Уикс?
— Да, милорд. Дом в Лондоне на Путнэм-Плэйс выделяется вам в пожизненное пользование.
— Понятно, что-нибудь еще?
— Охотничий домик в Корнуолле, рядом с Сен-Ивс, а также две тысячи акров плодороднейшей земли к нему. Больше ничего, милорд, извините.
— Как.., ни одного шиллинга, чтобы я мог содержать это проклятое поместье?
Мистер Уикс произнес очень медленно:
— Ваш дядя побоялся, что вы пошлете к дьяволу весь этот дом, раз он лишил вас всего остального имущества, поэтому он решил, сделать меня опекуном наследия Уиндемов — денег, домов, земель. Я являюсь также и опекуном леди Дукессы до достижения ею совершеннолетия, то есть до двадцати одного года; после чего она сможет вместе со мной управлять всей собственностью Уиндемов. Я остаюсь опекуном при условии, что доходы с владений Уиндемов не перестанут увеличиваться с каждым годом. Этих владений очень много — в Девоншире, Сассексе и Оксфордшире. Таким образом, милорд, никаких денег в вашем распоряжении.
Марк молчал, вид его казался даже скучающим. Только где-то в глубине глаз пробегали губительные искры. Возможно, он накапливал в себе силы для мести.
Скрестив руки на груди, небрежно откинувшись, не замечая, что касается плечом каминной решетки, он наконец произнес:
— Ты ошибалась, Дукесса! Теперь ты видишь, что дядя ненавидел меня. — Он нервно усмехнулся. — Да, мне не просто утерли нос. Проклятый бастард — прости, Дукесса, я не имел в виду обидеть тебя, но ведь это так и есть, — я завишу от бастарда и мистера Уикса, которым обязан за все: за хлеб, который ем, за жалованье своему камердинеру, повару, дворецкому — всем слугам. От них зависит, выделить ли и сколько на содержание этого дома. И все из-за ненависти ко мне, из-за того, что у него не осталось собственного наследника.
Мистер Уикс выглядел необычайно угнетенным. Ему была явно неприятна эта сцена.
— Позвольте сказать вам, милорд, что я не раз спорил с вашим дядей, но он продолжал стоять на своем. Нет, он вовсе не испытывал к вам неприязни, я даже уверен в этом. Не понимаю, почему он решил поставить вас в столь зависимое положение, держать на регулярно выделяемом пайке.
Марк был уже на грани срыва.
— Представляю, как ты смеялась надо мной прошлой ночью, Дукесса, когда я самонадеянно распространялся, что стану твоим опекуном и выделю приданое, что беспокоюсь о своей семье. Теперь все в твоих руках. Как же я развлек тебя вчера!
— Но все совсем не так, позволь мне объяснить тебе, Марк. К ее удивлению, он вдруг неожиданно быстро сумел взять себя в руки.
— Все так, Дукесса. Полагаю, мне надо обдумать создавшееся положение. Всего хорошего, мистер Уикс.
— Но, милорд, есть еще кое-что. Прошу остаться и выслушать меня.
— Неужели ко всему сказанному можно еще что-либо добавить? Вряд ли, мистер Уикс. Кроме того, я уже сыт по горло вашими новостями. — Слегка кивнув Дукессе, он вышел из комнаты.
Мистер Уикс покачал головой.
— Решение вашего отца выглядит не очень хорошо. На самом деле ему следовало ограничиться лишь признанием ваших законных прав и выделением доли наследства. Но дать вам все и оставить его сиятельство в таком зависимом положении… Он не способен унижаться, выпрашивая у вас каждые несколько фунтов. Это неслыханно, дорогая!
— Но ведь вы даже не сказали мне всего, мистер Уикс. Я знала лишь, что становлюсь богатой леди. То, что он так поступил, не правильно. Я не могу этого допустить. — Она открыто посмотрела ему в лицо. — Послушайте, сэр, я намерена отменить распоряжение отца. С Марком нельзя было поступать таким образом. Боюсь, что душевное равновесие моего отца было нарушено в момент составления завещания. Он всегда уважал Марка, хотя и подшучивал над ним. Марк не виноват в несчастье, которое случилось с моими братьями. Неужели мы с вами сможем распоряжаться деньгами Марка, держа таким образом его на поводке?! Это чудовищно. Все должно быть исправлено, и немедленно.
Она поднялась и начала расхаживать по комнате. Адвокат даже не представлял, что она может проявлять подобную нервозность. Наконец она вернулась к своему месту и села.