Лера вышла к нам.
— Признавайся, за кого замуж собралась? — нарочито строго спросил он и незаметно подмигнул мне.
Глаза у девочки округлились.
— Пап, это у тебя прикол такой, да?
— Видишь ли, доча, Лариса Сергеевна считает, будто я хочу на ней жениться только потому, что боюсь одиночества. Мол, ты выйдешь замуж, а я останусь один.
— Федя, но ты же перевернул все с ног на голову!
— Ладно, Лера, ты права, это у меня прикол. Небольшая месть госпоже Киреевой за то, что она считает, будто я излишне строг с тобой.
— Не всегда… Хотя бывает, конечно…
Девчонке не хотелось обидеть отца, но и со мной она была согласна.
— Скооперировались? Но вот завтрашняя поездка на Синь-озеро… — он сделал эффектную паузу, — вовсе не отменяется.
— Ура! — закричала Лера.
— Хотя наш начальник пытался выпихнуть меня в командировку. Но я сказал, что командировка может пару дней подождать, когда у меня, можно сказать, жизнь решается.
Лера обратила на меня сияющий взгляд и сказала;
— Говорят, на озере такая красота. Я папу два года просила свозить меня туда. У нас уже все девчонки там побывали, а папе как обычно некогда…
— Короче, не чувствую выражений благодарности. Мы с двух сторон чмокнули его в щеку.
— То-то же!
— А мы одни поедем? — с подозрением спросила Лера.
— Небольшая компания. Еще парочка машин, кроме нашей.
Все-таки это озеро — такая глухомань…
— Больше, чем Костромино? — ужаснулась я.
— Намного! Сто двадцать километров от Ивлева, и на всем расстоянии лишь два небольших поселочка в десять дворов… Подъем в пять утра. Никаких кассет и книг. Чтобы выспались. Задача ясна?
— Ясна, — пробурчала Лера, — небось ее поставили для меня одной?
— Ты настоящая дочь мента, — хохотнул Федор. — Все правильно понимаешь.
Лера скрылась за дверью, и минуту спустя я пошла следом за ней.
— А ты куда? — удивился Федор.
— Пожелать девочке спокойной ночи, — сказала я.
— Какие нежности! — буркнул он.
У кровати я уже привычно подоткнула одеяло. В комнате было прохладно по причине все того же раннего выключения отопления. Это вам не в своем доме, где топят дровами.
— Завтра оденься получше, — шепнула мне девочка, когда я наклонилась ее поцеловать. — Тебе устраивают смотрины.
— Спасибо за предупреждение. Думаешь, меня могут прокатить?
— Нет, конечно, как ты могла такое подумать!
— Обычно после смотрин у друзей спрашивают: «Ну и как она тебе?» А друзья туманно отвечают: «Тебе с ней жить…»
Лера засмеялась.
— Скорее всего папа и спрашивать не будет. Он все уже для себя решил.
Она посмотрела мне в глаза, а я, не выдержав, отвела взгляд в сторону.
— А ты о себе такого сказать не можешь. — Эта маленькая женщина ободряюще пожала мне руку: — Все будет хорошо, вот увидишь! Папа, конечно, торопится, но ты ведь скоро уезжаешь, он боится опоздать. Уедешь к себе и думать о нас забудешь!
— А вот этого я не смогу сделать, даже если очень захочу! В смысле, забыть.
— Я буду тебя ждать, — сказала девчонка в ответ на мое «Спокойной ночи!».
Глава восемнадцатая
Федор уже постелил постель, разложив широкий диван еще советского изготовления.
— Двадцать лет ему, — говорил он, взбивая подушки, в то время как я стояла рядом и смотрела, — а до сих пор нигде ни пружина не выскочила, ни крепежные болты. Умели мы все-таки делать и мебель, не хуже итальянской.
— Правда, не такую красивую, — поддакнула я.
— Как говорил в свое время Жванецкий: «Если другой обуви не видел, наша вот такая!» Кто первый в душ пойдет, ты или я?
— Ох и хитрован ты, Михайловский! То про диван сказки рассказывает, то душем зубы заговаривает… Кто мне сегодня кое-что обещал?
— Момент! — Он поднялся и ушел в кухню. Вернулся с подносом, на котором стояла кое-какая закуска и початая бутылка коньяку. — Всухую такой рассказ не пойдет. Шахерезада, думаю, когда мужу своему сказки рассказывала, тоже пила что-нибудь.
Он налил понемногу коньяка в рюмки.
— Будем пить мелкими глотками, как на проклятом Западе. Говорят, там полбутылки хватает на весь вечер компании из четырех человек. Может, это просто наши шутят? Итак, начинаю рассказ об операции, которую можно было бы назвать «Конец «Антитеррора»».
Он чокнулся своей рюмкой о мою и отпил глоток.
— Неудачное название. Получается броде конец конца, — заметила я.
— Правильно мыслишь. «Антитеррор»». Слово-то какое! Личное изобретение сотника Далматова. Звучит. Акция!.. Конечно, опять-таки он оглянулся на историю. Это тоже уже было: «Ответим на белый террор красным террором!» А наш казак решил ответить ни много ни мало на террор лиц кавказской национальности на российских рынках террором лиц казацкой национальности. Конечно, казак не национальность, скорее, нацпрослойка, но желающих поднять на щит это движение нынче больше, чем самих потомков казаков…