— Фу, мне это не нравится. Из Шахерезад я тебя увольняю как не справившегося. В арабских сказках всегда хороший конец.
— Просто арабские сказки заканчиваются, а нашим конца нет!
— «Здесь пора поставить точку, здесь у нас конец куплета» — как пели в «Небесных ласточках».
— Нет, Ларуня, никакая это не точка, а всего лишь запятая.
— Как, ты собираешься рассказать мне что-то еще? — оживилась я. — Теперь о Бойко?
— Нет, теперь будешь рассказывать ты.
— Опять? Ну сколько можно! Федор, отстань! Я больше ничего не знаю.
— Этой истории, к которой каждый из нас так или иначе приложил руку, не хватает главного — начала.
— Ты имеешь в виду, с чего начал Бойко?
— Что ты заладила: Бойко да Бойко. Если бы он не умер, я бы подумал, что у меня есть повод для ревности… Ты можешь рассказать, как случилось, что твоя тетка приехала в эти края из большого южного города и прожила здесь всю свою жизнь вплоть до гибели в ледяной воде.
— Знаешь, Федя, я уже пыталась сегодня об этом вспомнить и кляла себя на чем свет стоит за то, что не проявила к этой истории здорового любопытства. Ведь отец при мне сколько раз упоминал тетю Липу, ее поспешный отъезд и в связи с этим какого-то Мишку. Кажется, его фамилия была не то Васильев, не то Дмитриев, что-то типично русское…
— Не важно, фамилия меня не слишком интересует.
Рассказывай, что помнишь.
— Кажется, этот Мишка поступил с ней подло. Отец говорил именно так: этот подлец накануне свадьбы… Помню только, что они должны были пожениться на другой день после получения диплома. Олимпиада Киреева училась с женихом в одном институте, но на одном факультете или нет, я точно не знаю… А, вот еще о чем говорил папа: «А Сашка, дурак, помчался за ней следом. Зря. Мы, Киреевы, однолюбы…»
— Это в самом деле так? — спросил Федор.
Я пожала плечами:
— Мама с папой двадцать восемь лет вместе живут. Вроде любят друг друга.
— Вроде! — передразнил он. — Надо же быть такой нелюбопытной.
— Но я не знала, что тетя Липа оставит мне наследство!
— Только поэтому ее прошлым надо было интересоваться?
— А зачем тебе-то оно?
— Всякая история должна иметь начало и конец.
— Ты будто ученый рассуждаешь, а не затурканный мент.
— Пока, может, и не ученый, но собираюсь им стать.
— В каком смысле?
— В прямом. Я учусь в заочной аспирантуре в Москве.
— Ух ты!..
— А по тебе и не скажешь, — якобы за меня докончил он. И, не обращая внимания на мои протесты — я ведь вовсе так не думала, — строго спросил: — Что ты еще мне не сказала, любимая?
Мои мысли Федор, к счастью, читать не умеет, но догадывается о большинстве из них.
— Просто не успела, — призналась я, соображая, что стоит ему рассказать, а чего не стоит. — Шувалов сказал, что я вполне могу отказаться… В общем, Бойко завещал мне один из своих магазинов.
Федор не вскочил, не возмутился, не стал метать в меня громы и молнии, а лишь откинул голову на спинку кресла и задумчиво поскреб подбородок.
И сказал совсем не то, что я от него ожидала услышать:
— Какие там арабские сказки мы все время поминаем. Тут у самих что ни день…
— Федя, но я и подумать не могла, какие точки соприкосновения могут быть у меня с каким-то бандитом. Я даже в транспорте зайцем никогда не ездила.
Он усмехнулся каким-то своим мыслям, а вслух спросил:
— А ты знала, что Александр Игнатович по специальности преподаватель литературы?
Если бы Федор сказал: мясник на бойне, я бы не столь удивилась, но такое! И я еще хвасталась тем, что с логикой у меня все в порядке. Самонадеянная балда! Всего-то и надо было напрячь извилины да припомнить кое-что из рассказов отца. Понятно, и тетя Липа, и Мишка, и ее воздыхатель по имени Саша — все они учились вместе в институте…
«Очень положительный молодой человек», — как-то отозвался о нем папа. Знал бы он, в кого превратился скромный учитель литературы!.. Простите, но с чего я взяла, будто бандитами рождаются? Наверное, все же становятся, и одна из причин, оказывается, неразделенная любовь!
— Если мне память не изменяет, ты говорил что-то про ранний подъем, — напомнила я.
— Побудку сыграю чуть свет! — притворно вздохнул он.
— Тогда сначала я в душ, потом ты, а затем быстро-быстро спать, ведь обычно в сказках утро вечера мудренее.
Заснул Федор чуть раньше меня. Конечно, выражение пойти спать в наших отношениях имело совсем другой смысл: мы всего лишь легли в постель со всеми вытекающими из этого последствиями.