— Простите, но мне показалось, что вы заранее настроились на то, как мы здесь примитивно живем, в глуши, ничего не видим, а вы такая штучка областного масштаба…
— Вам кажется? — Я начинала закипать. Оттого что ему кажется, он может изливать на меня свое раздражение! — Да, мне кажется! И простите, я сама начинаю думать… Идея частного сыска до ваших мест еще не дошла?
— Не дошла, — сказал он строго.
— Вот видите, мне даже некому заплатить за то, чтобы убийцу тетки поймать и покарать.
— Да что вы заладили: убийство да убийство! Кто–то из дилетантов, видите ли, провел заочное расследование!
— А вы, не дилетант, профессионал, просто взяли, да и поверили в то, будто женщина, подобная моей тетке, может пойти на речку и утонуть в полынье. Еще бы сказали, утопилась! Может, она и предсмертную записку оставила?
Я не могла понять, чего вдруг завелась. Из–за Лиды, что ли. Наверняка это не только мое мнение. Значит, в поселке ходят слухи, будто Олимпиаду убили, но мало ли здесь ходит слухов!
Все, хватит, прекратить истерику. Этот синеглазый работник районного угрозыска действует на меня как–то возбуждающе. Вон, даже покойную тетку сюда приплела.
— Мы говорили про наши местные красоты, — миролюбиво напомнил он.
Я заколебалась. Может, и правда задержаться? Ненадолго. Будет, что той же Ольке рассказать…
— Тогда мне надо позвонить соучредительнице и предупредить, что я приеду позже.
— Иными словами, все же решили поехать с нами на Синь–озеро? — спросил Федор Михайлович, наблюдая за моими метаниями.
— Правда, Лар, поедем, — вмешалась Валерия. — Когда ты еще такую красоту увидишь. Будешь потом вспоминать и всем рассказывать, какие у нас тут края замечательные.
Я сдалась. И правда, задержусь на пару дней. Все равно я в Италию собиралась ехать, а может, симпатичный мент прав, и стоит хоть иногда вспоминать о родной природе!
— Хорошо, я сегодня предупрежу свою соучредительницу и останусь здесь… до воскресенья. В воскресенье утром я должна уже, кровь из носу, быть в дороге.
— И я думаю, ваша начальница вполне может справиться без вас.
Михайловский хотел, видимо, меня успокоить, но опять вызвал мое раздражение: неужели он считает, будто моя роль в фирме так незначительна, что Ольга могла бы обойтись и без меня?! Или он, как многие другие мужчины, решил, будто женщины не могут успешно заниматься такой работой?
Я уже собралась ответить ему как следует, но он не дал мне открыть рта.
— Скажите, а кипяточку в этом доме не найдется? — невинным голоском поинтересовался он.
— Найдется. А зачем вам кипяток?
— Опять хочется чайку попить. Ладно, если и кипятку нет, то пусть будет кипяченая вода, холодная, пусть без сахара!
Голос у него был нарочито просительным, а глаза смеялись. Оказывается, они могут быть вовсе не ледяными. В некоторых случаях.
— Лера, ты тоже будешь? — оглянулась я на девушку.
— Нет, спасибо. — Она опять уткнулась в книжку.
А мы с Федором Михайловичем вернулись в кухню. Я потянулась к плите и взяла с нее чайник. Он был еще горячий, и я подумала, что либо Федор Михайлович — чаеман, встречала я и таких, либо ему хочется побыть со мной наедине. Мало ли… Может, что–нибудь сказать мне хочет, для уха дочери не предназначенное.
Я налила Михайловскому чай и сама села рядом, чтобы ему не было скучно. В конце концов, я могла бы делать вид, что пью.
Интересно, каким видится ему теткино хозяйство? Веселенький домик, веселенькая обстановочка — ничего здесь не говорило о свершившейся трагедии. Словно хозяйка вышла ненадолго и вот–вот должна была вернуться.
Телевизор «Тошиба» с диагональю 72 сантиметра, мягкий уголок с натуральной кожаной отделкой, дорогая посуда в серванте… И чего это тетю Липу среди зимы понесло на реку?!
Вчера я толком ничего не успела рассмотреть, но и беглого взгляда было достаточно, чтобы догадаться: в этих многочисленных шкафах меня могут ждать приятные сюрпризы… И вовсе не скелеты!
Странно даже, что такой дом никто не попытался навестить с целью наживы. Но видимо, тихая улочка, на которой все друг друга знают, недремлющее око соседей — окна Лидиного дома выходили на теткин двор — отпугивали воров.
— Лар, можно я еще посмотрю, есть ли здесь книги в других комнатах? — заглянула в кухню Валерия.
— Конечно–конечно, пойдем, я тебе покажу, где они есть. У моей тети в каждой комнате полка с книгами.
Я показала ей то, что сама разведала лишь вчера, и вернулась в кухню. Михайловский сидел за столом, оплетая своими длинными ногами табурет, и попивал чай. Он скосил на меня глаз, как будто не он был у меня в гостях, а я у него.
Напрасно я надеялась, что он заговорит. Временами Федор Михайлович лишь бросал на меня изучающий взгляд из–под своих густых ресниц, как из–за неплотно прикрытых штор. Вот уж никогда бы не подумала, что передо мной мент. Он походил на кого угодно, в первую очередь на киноактера, на диктора центрального телевидения, на певца… Что заставило его заниматься такой неблагодарной, как милицейская, работой?
Впрочем, я поторопилась со своими выводами. Внешностью, может, и не походил, но стоило заглянуть в его глаза… Взгляд выдавал его милицейскую натуру.
— И все же, Лариса Сергеевна, с чего вы взяли, что вашу тетушку убили? — наконец открыл рот мой странный гость. — Наверное, успели поговорить с кем–то из местных. А они, понятное дело, всегда осведомлены лучше официальных лиц.
Как волка ни корми… До чего же занудный мужик! Почему да отчего… В детстве мы над такими посмеивались: «Чека не спит, Чека не дремлет!» Только как бы я над ним в душе ни смеялась, отвязаться от него простым молчанием вряд ли удастся. Да и если я скажу, вряд ли моей соседке это доставит какие–то неудобства.
— Вы правы, я говорила об этом с соседкой. Она рассказала, будто у тети Липы накануне гибели появился новый любовник. Намного ее моложе, в то время как прежде у нее был другой, как говорится, постоянный. Какой–то местный бизнесмен.
— Наслышаны, — неприязненно отозвался Михайловский.
— Вы сталкивались с ним по своей основной работе? — не могла не подколоть я.
— К сожалению, нет, — буркнул он и опять замолчал.
— И еще Лида сказала, что не заметила у тетки каких–то особых чувств к этому мужчине. Кстати, очень красивому.
— То есть Олимпиада Киреева встречалась с ним с какой–то особой целью?
— Ну да, с разведывательной, — сказала я.
До чего дурацкий у нас получался разговор. Мы пикировались, как дети, причем я говорила совсем не то, что хотела. А он выдавал слова порционно, словно предварительно каждое из них взвешивал.
— Интересно девки пляшут, — пробормотал он и уставился в чашку — собирался, что ли, на дне ее отыскать истину?
В доме надолго воцарилась тишина. Ну и гости у меня! Каждый занимается своими делами и почти не обращает на хозяйку внимания.
— Скажите, а вещи Леры теперь пропали? — спросила я, чтобы светски поддерживать разговор, если мужчина сам этим не занимается.
— Еще чего, — встрепенулся Михайловский. — Я тут же позвонил ребятам в Сочи. Разве можно оставлять такие случаи без внимания? И без наказания. А у них, между прочим, из брянской группы девушка пропала. Пятнадцатилетняя. И обнаружили ее исчезновение почти сразу, но не могли догадаться, где искать. Мой звонок оказался кстати. Думаю, этой горничной несладко придется. Как видите, наводчицы бывают не только у воров, но и у сексуальных маньяков…
— Хотите еще чаю? — спросила я, потому что мой гость опять задумался — до чего общительный собеседник!
— Нет, спасибо, больше не хочу.
Наконец–то я его напоила!
— Пойдемте тогда в гостиную, — сказала я, — все–таки там кресла, можно сидеть и молчать с куда большим комфортом.
Так мы сидели и думали каждый о своем, пока мне первой это не надоело. Молчать я смогу и в одиночестве.