Говорят, в прошлое не вернешься, но почему бы и нет? – расстроенно подумала она, оглядывая такой знакомый пейзаж. Вот же оно, точно такое же, каким она помнила его с самого детства.
Конечно, какая-то часть прошлого исчезла безвозвратно навсегда. В последние годы она отдалилась от отца и больше никогда его не увидит. Даже если бы он был жив, она не могла представить себе, как можно было бы вернуться к прошлому и стать к нему ближе. Ее родители разошлись, когда ей было всего пять, а Коннору три, и развод был очень тяжелым и неприятным, потому что отец изменял матери. Поэтому она увезла их из Италии, где они родились, и привезла к своей семье в Калифорнию. Соглашение по опеке гласило, что Коннор и Слоан должны проводить с отцом в Монтепульчано четыре недели каждое лето и неделю на Рождество. Когда они были маленькими, им это нравилось, им казалось приключением провести целый месяц на настоящей ферме, где можно было гонять цыплят и ходить с грязью под ногтями. Но в подростковом возрасте из-за этих визитов начались споры и ссоры, потому что им хотелось оставаться в ЛА[15] со своими друзьями. А авторитарный отец никогда не уступал ни на дюйм, заставляя их являться сюда каждое лето до восемнадцатилетия, когда он наконец сдался и позволил им поступать так, как хочется.
Неудивительно, что и Слоан, и Коннор предпочитали оставаться в ЛА, а их мать всегда принимала их сторону. Если они и путешествовали, то в свой лондонский дом, где с радостью проводили время с Рут, которая водила их на всевозможные вечеринки. С каждым следующим годом они виделись с отцом все меньше и меньше. А по телефону разговаривали только раз в году, на день рождения, когда он звонил их поздравить.
Мимо пролетел шмель. Слоан обернулась и посмотрела на детей. Их глаза так и были приклеены к экранам телефонов. Она тяжело вздохнула, жалея, что они не проявляют к окружающему никакого интереса.
Ее охватила очередная волна раскаяния. Не то же ли самое испытывал их отец, когда они с Коннором навещали его каждое лето, мрачные и недовольные, ноющие про то, что они упустили из-за него там, дома?
Заметив кого-то боковым зрением, Слоан повернулась и заслонила глаза от утреннего солнца. Это был Коннор, ее брат, быстро идущий к ней – руки в карманах голубых джинсов, рукава белой рубашки закатаны до локтей, в зеркальных очках отражается солнечный свет.
– А я тебя ищу, – сказал он, уворачиваясь от пикирующей стрекозы. – Что ты тут делаешь, ради всего святого?
– Показываю детям сады, – объяснила она.
Он посмотрел на детей.
– Ты только посмотри, как им это нравится. Да ты, похоже, вырастила парочку гениальных садовников, сис. Мои поздравления.
– Ой, заткнись, – сказала Слоан.
Коннор вытащил свой телефон и посмотрел на время.
– Почти десять. Адвокаты прибудут с минуты на минуту, а ты тут устроила какие-то крестьянские игрища в огороде.
– Отстань. – Она отвернулась от него, потому что не могла вынести, чтобы он разрушил очарование ее детских воспоминаний – что он непременно бы сделал, если бы она ему о них рассказала. Он бы, по обыкновению, отпустил какую-нибудь идиотскую шутку.
– Им это полезно, – сказала она. – Они должны видеть другие культуры.
Коннор издевательски рассмеялся.
– Боже мой, ну мы же не в какую-то развивающуюся страну приехали. Ты заметила – они похоронили отца в золотом «Ролексе»?
– Нет, но я не удивлена, что ты заметил.
Он снова проверил телефон.
– Тебе надо взбодриться. Все это скоро кончится, и мы сможем забрать деньги и свалить.
Она потыкала траву кончиком туфли и снова оглянулась на детей, которые теперь сидели на скамейке под оливой. Продолжая пялиться в телефоны. Как всегда.
– Конечно, нет, – ответила она. – Я как раз думала, каким может вырасти это поколение. В смысле, ты посмотри на них. Они же почти не общаются друг с другом. Что будет, когда Хлоя вырастет и у нее будут свои дети? Она что, так и будет катить коляску по улице, пялясь в телефон и не обращая внимания на ребенка? А как насчет умения разговаривать? Как дети будут учиться говорить, если их матери практически отсутствуют? Да Хлоя будет вот так сидеть на скамейке возле площадки, не отрывая глаз от телефона с бесконечными видео про котиков, а кто-нибудь возьмет и похитит ее малыша, а она так ничего и не заметит, пока не будет поздно.
– Слушай, да что с тобой? – спросил Коннор. – Ей всего семь!
– Знаю, но ты посмотри на нее. Она же просто зависима. Они оба. Элан не хотел покупать им телефоны, пока они не станут старше, но у всех их друзей они есть, так что я не могла отказать. Сейчас я думаю, он, наверно, был прав. Телефон расплавит им все мозги, и помоги мне боже, когда они станут подростками.