***
Утром их разбудил консьерж, с которым Тим договорился об этом заранее. Пока Коннер искал свободного велорикшу, Тим затолкал в сумку специи и ложки, собрал заодно разбросанные вещи Кента, и тоже спустился.
Велорикша отвёз их на вокзал. Они оказались в шумной толпе, где толкучка была такой сильной, что Тим вцепился в руку Коннера. Вчера днём толпы людей казались ему далёкими. Он был спрятан в кабинке велорикши и мог не беспокоиться о шпионах. Но сейчас он оказался в самом центре движения, в гуще незнакомых ему людей. Ему снова начали мерещиться тени Ра’с аль Гула, и он задрожал. Людей было так много, и каждый из них мог быть тем, кому поручили за ними следить. Каждый из них мог предупредить Ра’са об их присутствии, об их планах. Любой из них мог их убить.
Тим споткнулся, цепляясь за Коннера, и чуть не упал. Кент подхватил его, помогая удержать равновесие, и отвёл в сторону, расталкивая многочисленных пассажиров и встречающих.
— Дружище, — позвал он. Тим панически оглядывался, пытаясь найти того загадочного предателя, который мог их выдать. — Дружище, — снова позвал Коннер. Тим нервно сглотнул и попытался сосредоточиться на его голосе. Он отвернулся от толпы и посмотрел другу в глаза.
— Всё в порядке. Я с тобой. Нас никто не выдаст, — он обхватил Тима руками, обнимая, и несколько раз погладил по голове. — Всё в порядке, — повторил он. Тим никак не мог расслабиться, но отстранился первым. Он стиснул локоть Коннера и выдавил:
— Просто давай поскорее сядем на поезд.
Коннер, кажется, сомневался в способности Тима пробраться через толпу к нужному вагону, но всё же согласился. Он взял Тима за руку и посмотрел ему в глаза серьёзно, словно они снова собирались броситься в бой. Не было десяти лет затишья, и они снова были на войне.
Чтобы продраться через толпу, Тиму пришлось закрыть глаза. В какой-то мере это помогло ему ненадолго справиться с паникой, и этого времени оказалось достаточно, чтобы Коннер дотащил его до нужного вагона.
В поезде Тим сложился пополам, накрыв голову руками. Он тяжело дышал, пытаясь вспомнить, как нужно справляться с паническими атаками, и тогда ему на помощь снова пришёл Коннер. Он помог ему выпрямиться и начать правильно дышать, пока Тим, наконец, не успокоился.
Поезд понёс их прочь. Им предстояло отправиться в Верхний Мустанг, а оттуда, на заранее заказанной Брюсом машине, отправиться в горную деревню.
Через пару станций к ним подсела пара непальцев. Они затолкали свои чемоданы под сиденья, и проехали с ними почти до конечной остановки. Тим всё это время продремал, пытаясь оправиться. Коннер снова взялся за чтение, водрузив на нос очки.
Непальская пара, переговаривавшаяся всю дорогу, покинула их, действительно оставив им свои чемоданы. На нужной остановке их уже ждал человек с машиной. Он молча отдал Коннеру ключи, указал на потрёпанный внедорожник, поклонился и скрылся в толпе. Кент только пожал плечами, переглянувшись с Тимом. Они погрузили чемоданы в багажник, сели в машину, и Тим достал очередную карту. Дороги становились тем хуже, чем ближе они подбирались к точке назначения. Тим становился всё тише. Его знобило, хотя он оделся слишком тепло для этого климата. Он уже проходил этот путь однажды, он уже ездил по этим кочковатым разбитым дорогам, пересекал эти поля и петлял по горным тропинкам. Он уже навещал Ра’с аль Гула, и тогда это принесло ему только горе.
***
В деревню под горой, на которой стояла крепость Ра’с аль Гула, Тим и Коннер приехали ранним утром. К тому времени Тим был поклясться, что внедорожник уже был готов вот-вот развалиться на части. Теперь он старался не думать о том, как они поедут обратно. Тем более, что они даже не знали, смогут ли вернуться.
В деревне их встретили без особого энтузиазма. И Тим, и Коннер были перемазаны в дорожной пыли, а Тим перед отъездом из Америки снова выкрасил волосы хной, и теперь был ржаво-рыжим. Никто не узнал его — по крайней мере на это он очень надеялся.
На окраине деревни нашлась какая-то забегаловка с домашней едой, где они и засели. Столик они выбрали специально такой, чтобы всё время видеть свою машину. Заказав себе, не особенно разбираясь, суп, и нарочито выставив рядом со своими сиденьями альпинистское снаряжение, которое Коннер всё это время таскал в своём безразмерном рюкзаке, они стали ждать вечера, тихо обсуждая то, как именно они будут забираться на скалу.
Тим очень нервничал, но, похоже, успешно скрывал это, превратившись из подверженного психозам американца в беззаботного выходца из Британии. Он говорил с Коннером так, словно набрал в рот каши, а Коннер в ответ дал волю своему внутреннему Мальборо-мену. Это было почти смешно, и они бы дали волю веселью, не выдай их это.
Впрочем, что-то их всё равно выдало. Тим так и не понял, что именно.
Когда солнце начало клонить к земле, а Тим заканчивал очередную байку про «друзей из Ирландии», к ним подсела девушка в чёрно-серой потрёпанной одежде. На голове у неё был капюшон, словно она скрывалась, но как только заговорщики замолкли, она скинула его, обнажив недавно обритую голову, и улыбнулась:
— Привет, Призрак.
Тиму стало тяжелее дышать. Их вычислили.
— Что? — переспросил он, всё ещё копируя британский акцент. — Вы, должно быть, меня с кем-то путаете.
— Тебя выдаёт цвет глаз, — незваная гостья мотнула головой. — Ты пришёл, чтобы его убить? — она оглянулась, словно не хотела, чтобы их кто-то слышал, и Тиму это показалось достаточным, чтобы ей поверить. — Думаю, вам стоит расплатиться сейчас, и вернуться в свой Хаммер. Я вас там встречу, — она тут же поднялась и вышла. Коннер нахмурился, взглянув на Тима, но всё же поднял руку.
Они заплатили хозяину забегаловки больше, чем должны были, надеясь, что так он позабудет их загадочную визитёршу. После этого они поднялись и, звеня карабинами от альпинистского снаряжения, пошли обратно к своему автомобилю. Лысая незнакомка и правда уже ждала их там — спрятавшись в тёмном углу внедорожника, словно была тенью.
— Он недавно поел, так что не сможет услышать мысли, — зашептала девушка. Тим недоверчиво сощурился:
— С чего бы нам тебе верить? Раз ты знаешь такие тонкости, значит, ты одна из теней, а значит, пришла к нему добровольно, — прошипел он. Коннер положил ему руку на плечо, будто успокаивая.
— Полтора года назад он уезжал в Америку. И вернулся оттуда покалеченный. У него до сих пор на лице рубец… — начала тень. Коннер тихо хмыкнул, буркнув себе под нос что-то вроде: «Ничего себе просто педиатр с простой погремушкой». Тень дождалась, пока они снова затихнут, и продолжила: — Он был в ярости. За неделю он съел половину своего личного отряда, и ещё больше сошек помельче. Рана затянулась, оставив шрам, но он, кажется, обезумел. Раньше мы боролись за свободу. За изменение мира к лучшему. За торжество природы. Мы убивали, но мы знали, за что убиваем, — девушка пожала плечами. — Но в итоге мы стали бесцельно гибнуть. Просто так. Потому что он обезумел, хочет мирового господства, и для этого ему нужен ребёнок.
— А когда ты вступала в его армию, ты не догадывалась, что речь идёт о мировом господстве? — вставил Коннер. — Не думаю, что он упустил такой пункт в своих мотивирующих речах.
— Он был одним из тех, кто по-настоящему пострадал от Второй мировой, — парировала девушка. — Он был из тех, кто хотел добиться объединения мира. Чтобы люди больше не совершали таких же ошибок.
— И чем это отличается от того, что он делает сейчас?
— Он готов убивать невинных только ради того, чтобы добраться до ребёнка. И кто знает, что ждёт нас после того, как он его всё-таки получит, — девушка шумно вздохнула. — Его нужно остановить. Сейчас многие это понимают. Почти все, кто выжил, остаются с ним только из страха, что за попытку сбежать они будут съедены… И они правы. Он убивает любого, кто хотя бы подумал в его присутствии о том, чтобы уйти. Ещё немного, и от его личной армии не останется никого. Останется только один, но насколько могущественным он станет тогда?