Быстрым движением он трансформировал спальное место обратно в диван. Нормально, когда спальное место на диване. Теперь порядок. Плохо то, что в разложенном положении диван занимает слишком много места, да еще имеет крен на левую сторону. Плохо, что краны в ванной подтекают, и вилка из стены вытаскивается вместе с розеткой. Впрочем, принимать душ это не мешает. Очень влажно, стоишь под душем постоянно. Или включаешь кондиционер. Это очень старый агрегат, работающий как вентилятор, жужжащий и трясущийся при вращении вокруг своей эллиптической оси. Вентилятор забавный, необычный, напоминает ему Хамфри Богарта из какого-то фильма об упоительно экзотических местах. Каждую минуту вентилятор напоминает ему о том, что он в чужих краях. Вентилятор — это круто. Так же, как стипендия, университет, слушатели курса креативного письма и профессор Фред Блауманн. Профессор Блауманн — писатель. Пишет он о меланхолии, но говорит об этом неохотно. Охотно он говорит о беге и восклицательных знаках. На занятия иногда приходит Питер Даймонд, друзья зовут его Педро. Даймонд — это псевдоним, на самом деле у него другая фамилия, кажется, Хуарес. Питер Даймонд приезжает на велосипеде. Он пишет о велосипеде, книгу написал о городе и велосипеде. Питер Даймонд живет с Ирэн, они живут вместе, как две творческие личности, такой артистический стиль жизни в Новом Орлеане. Сосед Питера — художник-фотограф и большой оригинал. Его зовут Гамбо. Гамбо — это по смыслу что-то вроде джамбалайи[1]. Они оба классные. На самом деле все классно, кроме гей-бара на другой стороне улицы, откуда каждую ночь раздаются крики и громкая музыка. И вот он здесь, неожиданно в какой-то совсем другой истории своей жизни, и все классно. Все, кроме арендодателя, landlord, который владеет многими домами в этом квартале. Этот дом, к сожалению, наименее благоустроен. Он, Грегор, в свои тридцать пять, мог бы обзавестись лучшим арендодателем.
«У вас была возможность все это проверить», — сказал landlord, выслушав жалобы на кондиционирование воздуха, вентилятор, душ, розетки и гей-бар. «Все это вы должны были проверить до того, как подписали договор». Но тогда, в темном офисе, в то время как потоки дождя низвергались по водосточным трубам, они оба, подписывая договор, улыбались. Цена была высокой, но мистер Г-р-а…?
«…д - н - и - к. Градник».
«Гранд… Ник?»
«Грегор Градник».
«Вы сказали — Пенсильвания?»
«Словения».
….что ж, мистер Гранд Ник, который и сам писатель, должен бы знать, где он квартирует на самом деле. Это же Vieux Carré, Французский квартал, здесь жил сам Теннесси Уильямс. «Трамвай „Желание“» и все такое, будьте любезны. И Гранд Ник, приехавший из Пенсловении, быть может, будущий Достоевский, должен знать, что у Французского квартала своя цена. Кроме того, будут дополнительные расходы. Спустя час улыбающийся landlord уже находится в его комнате, куда входит без стука, просто открывает дверь и входит. И говорит: если чек не будет выписан точно первого числа, он отключит электричество. У него в собственности много домов и он владеет ими именно потому, что никакие чужаки не могут обвести его вокруг пальца. Говорит громко и угрожающе, безжалостно напоминая ему одну landlady, квартирную хозяйку времен студенчества, однажды с помощью сыновей выставившую его мебель под дождь.
В дверь стучит художник-фотограф. Это его утреннее приветствие.
«Видел парад? Ну и как — струсил?»
Я наблюдатель, говорит он, наблюдаю за тем, что со мной здесь, на другом конце света происходит. Если когда-нибудь он будет кому-то об этом рассказывать, то труднее всего будет описать запахи, ароматы этих комнат, улиц, зеленых патио, деревянных домов в пригородах, воды великой реки, рынка, кабаков, куда утром заваливаются пьяные моряки со своими женщинами. Цвета более представимы, звуки тоже. У каждого на слуху какой-нибудь блюз и диксиленд, попсовые песенки и мелодии кантри — стаккато американского аудио-пространства универсально. И цвета южного неба можно передать. А вот запахи! Как можно передать запахи, которые сопровождают тебя на каждом шагу? Может, их нужно описывать красками: патио — зелено-синей, запах коридора — темно-серым, теплым, влажным тоном; улицу по утрам, — разбавленным оттенком желтого, а запах кафе, где черные люди играют джаз, — розовым, пожалуй, даже лиловым. Повсюду переливающийся, приторный, радужный калейдоскоп красок.
1
Гамбо и джамбалайя — блюда креольско-каджунской кухни.