Выбрать главу

Барышня грызла орехи. У нее в запасе была целая горсть.

«Они мне сказали, — сообщила она, — что я найду вас по облаку сигаретного дыма».

У барышни были водянистые голубые глаза. По белой коже рассыпаны веснушки, примерно горсть.

«Из всех алиенаций, — сказала она, — я больше всего люблю божоле. И калифорнийское пойдет».

Барышня не принадлежала к миру искусства. А вот ее приятель был творческой личностью, он сочинил успешную книгу о езде на велосипеде.

«Но сейчас я пью бурбон, — добавила она, — потому что божоле у них тут нет».

Два влажных пятна под мышками барышни увеличивались в размере. На ней была легкая ткань, но в этой толчее было жарко.

«Почему вы не снимете пиджак? — спросила она. — Вам же определенно жарко». Барышня, как и все, была легко одета. Здесь только он был в плотном пиджаке с начесом, и только над ним было облако дыма.

«Вам нравится чеснок? — поинтересовалась она. — В последнее время чеснок стал в этой стране невероятно популярен».

Барышня прислонилась к книжной полке, в толпе они оказались совсем рядом. Он ощущал ее теплое дыхание, отдающее бурбоном.

«Вот увидите! — воскликнула она. — Я выведу сорт чеснока, который не будет вызывать дурного запаха изо рта».

Барышню звали Ирэн Андерсон. Ирэн Андерсон, Мэдисон, штат Индиана. Уже пять лет в Новом Орлеане.

«Сбалансированный чеснок», — сказал Грегор Градник.

Ирэн Андерсон воодушевилась. Зааплодировала.

«Именно так. Сбалансированный чеснок».

4

До того, как началось, она представила Граднику своего друга. Питер Даймонд был писателем, автором бестселлера «По Новому Орлеану на велосипеде», о котором все говорили. Название для чеснока, сказала она. Название для чеснока? — переспросил он. — Сбалансированный? Занятно. Тоже писатель? — и повторил: Как занятно. У нас, и это статистически доказано, писателем является каждый третий обыватель. С тех пор, как появились мастерские креативного письма, мы приближаемся к этому стандарту. Я вношу свою лепту. А вы вносите? Писателя нельзя изготовить на конвейере, ведь правда? Писателем рождаются. Автомастерских, что любопытно, по-прежнему больше. До сих пор. Русские делали попытки с инженерами душ, и что? Тоже было похоже на курсы креативного письма, правда? Да, да. Без сомнения. На кухне предлагают бобы с рисом. Rice&Beans. Занятно. С чесноком, очень много чеснока.

До того, как началось, они, прижатые к книжной полке, ели бобы с рисом. Выяснилось, что они живут совсем недалеко друг от друга. Новые знакомые — на Сент-Питер-стрит. И у них есть прекрасный балкон, такая испанская терраса. Во время Марди Гра они устроят там вечеринку, balcony party. Он приглашен. Оказалось, что Питер Даймонд иногда посещает мастер-классы Фреда Блауманна. Писатель должен быть любопытным. Всегда есть чему поучиться. Экспертиза использования восклицательных знаков у Фреда превосходна. Но весьма ограничительна. По правде говоря, да. Однако теперь он пишет что-то новое. О меланхолическом веществе. Нон-фикшн, при этом фикшн. Или наоборот. Vice versa. Бобы отличные. Как думаете, Фолкнер такие пробовал? Не в преклонных годах. В преклонных годах он катался на велосипеде. Здесь идет пьеса «Велосипед Фолкнера». Написал ее Wont Dalk. Это псевдоним, анаграмма которого Don’t Walk есть на каждом светофоре. Забавно. Ужасно забавно. Бобы с рисом хороши. Spicy, пикантные, сказала мисс Андерсон. Шервуд Андерсон наверняка ел бобы с рисом. И vice versa.

Ирэн Андерсон прекрасно умела смеяться. Так, что иногда даже начинала задыхаться от смеха, и тогда Питер Даймонд нежно постукивал ее по спине. Он пообещал Грегору свой бестселлер, о котором все говорят — «По Новому Орлеану на велосипеде». С дарственной надписью.

До того, как началось, ему представили Попеску. Здесь еще только он был в толстенном пиджаке, только над его головой поднималось облако сигаретного дыма. И Ли Донга из Кореи. И еще какого-то русского, который оказался хозяином дома. До того, как началось, появился и Фред Блауманн. Широко улыбаясь, он рассекал толпу, за ним жена, на голову выше его, блондинка с высокой прической. Фред помахал Граднику. Студентки-бегуньи Мэг Холик нигде не было. А потом началось.

5

«Господи, помилуй!» — раздался женский крик. — «Он же этого не сделает!»

Из соседней комнаты начала растекаться тишина. Шума не было, вслед за криком, как нарастающий прилив, накатила тишина. Через разгоряченные тела он протолкался к двери. На огромном телевизионном экране в углу комнаты показывали молодого человека, который сильно нервничал. Глаза его беспокойно бегали, камера несколько раз выхватила и другую деталь: руки, судорожно вцепившиеся в спинку кресла.