Я свалил толстяка на пол и встал перед дулом револьвера. Полицейский, уже готовый нажать на курок, крепко выругался.
Алекс скрылся за окном. Я бросился за ним следом. Он огромными скачками несся через полосу высокой сухой травы к проволочной ограде, отделявшей мотель от автострады. В высоту в ней было футов семь. Не снижая скорости, юноша оттолкнулся и рыбкой перелетел на другую сторону. Его форд стоял на обочине.
Я вскарабкался на загородку и спрыгнул на дорогу. За моей спиной раздался выстрел. Алекс уже нажимал на стартер. Пуля, как тяжелая дождевая капля, ударила в капот машины, проделав дырку. Форд дернулся, словно ужаленный, взметнув гравий задними колесами. Я подбежал и, сунув руку в открытое правое окошко, зацепился за дверцу.
Алекс, не поворачивая головы, газанул. Пальцы мои соскользнули, и я грохнулся об землю. Пестрый мир стал скучно серым и на мгновение совсем исчез. Молодой полицейский поставил меня на ноги. Форд скрылся из вида.
― Послушай, ты. ― Он незамысловато выругался. ― Я бы его достал, если бы ты не путался под ногами. Чего тебе надо? ― Револьвер в его правой руке с угрозой смотрел на меня. Его левая рука механически стряхивала гравий с моей спины.
― Он вам нужен живым. Если бы ты его пристрелил, вышла бы история. Он не под арестом.
С загорелого лица полицейского сбежала краска, как будто я перекрыл ему артерию. Он смущенно спрятал револьвер.
В воротах мотеля показался Брейк. Он бежал быстро и неуклюже, как медведь на задних лапах. Реакция его была мгновенной:
― Теряешь время, Тренчер. Быстро за ним. Возьми другую машину. Я свяжусь с участком. Какой у него номер?
― Я не разглядел, лейтенант.
― Похвально, Тренчер. ― Брейк махнул рукой, веля ему убираться.
Я назвал номер. Брейк устремился к патрульной машине и, закрывшись в ней, стал разговаривать с участком. Я ждал его рядом.
― Что там, лейтенант?
― Общая тревога. Посты на всех дорогах. ― Он направился к комнате Люси.
Ему пришлось пробираться сквозь толпу мужчин, женщин и детей. Кто-то спросил:
― Парень удрал, шеф?
― Мы его схватим. Попрошу вас оставаться сегодня дома. У нас будут к вам вопросы.
― Это убийство? ― Повисла тишина, в которую ручейками стали вливаться женские и детские голоса.
― Я вам гарантирую, что она не поранилась лезвием, сбривая себе бороду. А теперь разойдитесь, дайте работать.
Люди с ропотом расступились. Повинуясь взгляду Брейка, я последовал за ним к двери седьмого номера. Внутри сержант делал обмеры и снимки. Он суетился вокруг Люси, на лице которой застыло скучающее выражение хозяйки, мечтающей, чтобы гости поскорее выкатились из ее дома.
― Входите, входите ― сказал Брейк. ― И закройте дверь.
Один из чемоданов лежал раскрытый на кровати, и Брейк продолжил его осмотр. Я стоял у двери, наблюдая за тем, как его большие ловкие руки перебирают медицинские халаты.
― Очевидно, медицинская сестра. ― И, как бы между прочим, добавил: ― Как вы ее нашли?
― Постучал и не получил ответа. Дверь была не заперта. Я заглянул.
― Зачем стучали?
― Я ее сосед по комнате.
Его узкие серые глазки вскинулись.
― Вы ее знаете?
― Никогда с ней раньше не встречался.
― Слышали шум? Что-нибудь заметили?
― Нет. ― Я принял внезапное решение. ― Я частный детектив из Лос-Анджелеса. Я следил за ней с полудня.
― Так. ― Серые глаза затуманились. ― Это уже интересно. Зачем вы это делали?
Сержант, снимавший отпечатки пальцев с другого чемодана, обернулся и пристально посмотрел мне в лицо.
― Меня наняли.
Брейк выпрямился и взглянул на меня в упор.
― Хорошо еще, что не сняли. Покажите удостоверение.
Я показал.
― Кто вас нанял?
― Я не обязан отвечать на этот вопрос.
― А вас случайно не наняли, чтобы ее убить?
― Смените тон, если хотите со мной сотрудничать.
― А кто сказал, что я хочу с вами сотрудничать? Кто вас нанял?
― Не лезьте в бутылку, лейтенант. Я мог бы сто раз сбежать, а не торчать у вас под носом, предлагая свою помощь.
― Пустой треп. ― Он был упрям. ― Кто вас нанял? Только, ради бога, не вздумайте отговариваться тем, что вы защищаете интересы своего клиента. Мне нужно защищать весь город.
Мы стояли друг против друга над высыхающей лужей крови. Он был простым провинциальным полицейским, грубым и резким, плевавшим на все приличия. Меня подмывало показать этому деревенскому братишке, как парень из большого города может вежливенько дать ему отлуп. Но сердцем я был не на стороне своей клиентки, а на стороне мертвой девушки, лежавшей на полу, поэтому я раскололся:
― Сегодня утром ко мне в контору пришла женщина, назвавшаяся Уной Ларкин. Она обещала мне заплатить, если я буду следить за девушкой, и сказала, где ее найти в обеденное время. Там я ее засек и последовал за ней к дому Алекса Норриса, где она снимала комнату...
― Оставьте детали для заявления, ― перебил Брейк. ― Что там с именем клиентки? Вы думаете, оно вымышленное?
― Да. Мне придется сделать заявление?
― Как только закончим здесь, поедем в город. Сейчас я хочу знать, чего она от вас хотела?
― Она сказала, что Люси у нее работала и две недели назад скрылась с какими-то драгоценностями, по-моему, рубиновыми сережками и золотым ожерельем.
Брейк взглянул на сержанта, отрицательно покачавшего головой. Тогда он обратился ко мне:
― Это надо будет прояснить. Или история тоже выдумка?
― Думаю, да.
― Женщина живет в этом городе?
― Сомневаюсь. Она очень туманно говорила о том, кто она и где живет.
― Вы ничего не утаиваете?
― Ничего. ― Уна оплатила эту маленькую ложь сотней, которая вольно разместилась в моем бумажнике.
― Хорошо, если так. Вы позвонили нам сразу же, как только ее нашли?
― Через несколько минут.
Во дворе на меня набросился молодой Норрис.
― Он шел к дому или от дома?
― Ни то, ни другое. Он ждал.
― Откуда вам это известно?
― Я его схватил и немножко порасспрашивал. Он сказал, что ждет Люси, которая отправилась за вещами, с пяти часов. Они собирались уехать и пожениться. Он только от меня узнал, что она мертва.
― Вы читаете мысли, а? ― Красное лицо Брейка запрокинулось, подбородок, как потрескавшаяся глыба глины, выехал вперед. ― Что еще вы умеете, господин Помощник?
― Когда я буду делать заявление, я постараюсь не отклоняться. Я знаю, что факты против Норриса. Его побег можно считать признанием вины...
― Надо же, ― буркнул Брейк, а его подручный хихикнул. ― Никогда бы сам не догадался.
― Он сбежал, потому что испугался, что его засудят. И, может, он прав. Такое с черными мальчиками случается, и с белыми тоже.
― Да, вы оказались поблизости. Вы много чего можете порассказать. Только мне не нужны ваши чертовы россказни. Мне нужны факты.
― Вы их и получаете. Может, мне говорить помедленнее, чтобы до вас лучше доходило?
Маленькие глазки Брейка съехались к переносице. Его большое лицо налилось темной кровью. Вдруг дверь за моей спиной открылась и кто-то пропел:
― Кончайте, мальчики. У меня свидание с дамой. Где она?
Это прибыл судмедэксперт, пухлый молодой доктор, просто распираемый радостью, как все те, для кого покойник ― брат родной. Его сопровождали водитель санитарной машины в белом халате и владелец похоронного бюро в черном костюме, соревновавшийся в жизнерадостности с судмедэкспертом. Брейк потерял интерес ко мне и моим фактам.
С пола были взяты образчики крови. Окровавленный нож и мелкие вещи Люси были запакованы. Тело, предварительно очерченное мелом, было уложено на носилки и укрыто холстом. Водитель и владелец бюро вынесли его из комнаты. Брейк опечатал дверь.
Спустились сумерки, и двор почти опустел. Вокруг торчавшего в центре фонарного столба с единственной лампочкой еще толпились женщины. Громкими решительными голосами они обменивались впечатлениями о действительных и вымышленных убийствах, о которых им приходилось слышать или читать. Женщины смущенно притихли, когда кортеж Люси проследовал мимо. Их глаза, резко выделявшиеся на лицах, залитых белым электрическим светом, проводили носилки до задней дверцы катафалка. Небо было грязно-желтым, как закоптившийся потолок.