— Фадан, приготовься, — приказывает Шеф.
— К чему?
— Вы идете забирать диски.
— Кто — мы?!
— Ты и Бакли. Точнее, я и Сеп. Я всё сделаю, главное, не мешай мне.
…Грохот получился знатный — половина корпуса станции просто испарилась в мгновение ока, а вторая половина обрушилась. Корабль в это время поливает всё вокруг оранжево-огненным светом, и — греваны, как же они бегут, бросая свои самострелы, они бегут, и он, Фадан, и Бакли, тоже бегут; Шеф, я не могу так быстро, в боку колет, и ноги, о, мои ноги…
— Не останавливайся!
— Я не могу… так быстро!..
— Вот кончится это всё, и я лично тебя тренировать буду, — сердится Шеф. — Совсем чуть-чуть осталось.
— А… эти?.. — в другой части полуразрушенного здания могли остаться греваны, и ведь не хочется совсем, чтобы их застрелили.
— Им не до вас, к тому же, вас защищает корабль. Беги!
Да, греванам действительно не до них — те, что встречались по дороге, или лежали неподвижно, или бродили, держась за стены. Что корабль сделал с ними?
Бакли, кажется, этот вопрос тоже волнует.
— Сеп, они поправятся? — требовательно спрашивает он.
— Через сутки, их просто ослепили, потом объясню технологию. Бак, не отвлекайся, ходу!
И Бакли бежит дальше, так же, как и он, Фадан, задыхаясь, хватаясь за левый бок.
— Обратно будет ближе, — радует Шеф. — Они зачистили станцию, сейчас подойдут…
…Зал, по всей видимости, машинный, тела на полу, чьи-то стоны, крики; кто-то ругается, кто-то пытается найти выход; да где же диски, куда их могли засунуть? Бакли вдруг толкает в плечо, и Фадан, обернувшись, видит, что вот он, диск-имитатор, на высокой подставке, неподалеку от огромной панели управления, расцвеченной сотнями лампочек, а вот и стойка со вторым диском, из Аюхтеппэ; но рядом стоит Грешер и целится из пистолета в воздух, он тоже слеп, но отнюдь не сломлен, в отличие от остальных.
— Предатели! — кричит Грешер. — Скоро здесь будут предатели! Оставаться на местах!!!
Его никто не слушает, но почему-то Фадану, до этого тихо ликовавшему, что злой и безжалостный противник повержен, становится нерадостно и неуютно — словно он одержал эту победу не в честном бою, словно что-то неправильно… он тихо подходит к Грешеру, выхватывает у него пистолет, и отбрасывает в сторону. А затем легко толкает Грешера в грудь — и тот садится на пол.
— Ты!..
— Да, это я, — удивляясь собственному спокойствию, отвечает Фадан. — С тобой всё будет в порядке. Это временно.
— Будь ты проклят! — выпаливает Грешер. — Чтобы тебя Остроухий сожрал!..
— Этого не будет, — усмехается Фадан. Всё мгновенно становится на свои места, раскаяния в содеянном больше нет и в помине. — Вот что, урод. Если ты тронешь или мою маму, или родителей кого-то из моей команды — пощады не жди. Как вернусь — убью. Понял? Понял, спрашиваю?!
— Понял, — Грешер отворачивается. — Если вернешься…
— Вернусь, — самонадеянно обещает Фадан. — Не сомневайся!
— Фадан, идем, — оказывается, Бакли уже снял диск с подставки, и засунул в сумку. — Фадан!..
— Иду.
…Короткий перерыв — они снова вышли в стратосферу, потому что остался последний рывок, последнее дело, которое неизвестно, чем кончится. Бакли предлагает перекусить, но с собой у них только мешок с подсохшим хлебом, да пара бутылок воды. Остальная еда осталась в пикапе, внизу. Шеф снова и снова проговаривает порядок того, что предстоит сделать, и Фадан чувствует, что от волнения у него пересыхает во рту — а воды больше нет, всю выпили.
— Корабль подойдет максимально близко, но Холм Переноса — запретная зона для любых механизмов, кроме механизмов самих Транспортников, — говорит Шеф. — Поэтому вам предстоит пробежаться. Да, корабль сумеет вас защитить, пока вы будете в зоне таможни, но дальше, на Холме, вам предстоит отбиваться самим.
— А модуль? — спрашивает Бонни с надеждой.
— А ты знаешь, куда мы попадем? — спрашивает в ответ Ана. Бонни мотает головой. — И мы тоже не знаем. Поэтому побереги модуль, пожалуйста. Вдруг пригодится.
— Ладно…
Фадан вдруг понимает, и тут же выдает версию, которая, кажется, обнадеживает всех:
— Если механизмы там перестали работать, то, наверное, и самострелы у греванов работать тоже не будут? — спрашивает он.
— Процесс идет постепенно, и… я не знаю, на какой он стадии, — отвечает Шеф. — Может быть, не будут. Может быть, вся техника уже встала. А может, и нет. В любом случае, это риск. Потому что, если ты помнишь, убить живое существо можно и без самострела. Ножи и палки еще никто не отменял.