— Жрать охота, аж кишки к спине прилипли, — пожаловался Бакли. — Шини, ну давай, что ли. Начинай.
— А почему не ты?
— Потому что я первый сказал.
— Ну вот еще…
— Так, прекратили оба, — прошипел невидимый Ал. — Шини, давай. Действуй.
— Чтоб вас всех… Ладно. Добрые граждане! — повысил голос Шини. — Помогите, кто чем может, нашей школе на проведение летнего праздника Осуществления! Мы собираем на гирлянды и угощение родителям!..
— Голос тоньше сделай, урод, — прошептал Бакли. — Ты же девочка, а басишь, как греван!!!
— Заткнись!.. Помогите, кто чем может, граждане! А кто поможет, мы за вас помолимся на празднике!..
— Бакли, не молчи, — подсказал Сеп. — Чего как воды в рот набрал?
— Наша школа очень хорошая, только очень бедная, — загнусавил Бакли тонким голосом. — А мы хотим милостью Триединого устроить достойный праздник…
Личины они сняли — по словам Ала — лечь, не встать. Сейчас на площади стояли две совершенно простецкого и небогатого вида чистенькие девочки, подростки лет по четырнадцать. Одна из них (Бакли) держала в руках стыренную с веревки наволочку, долженствующую изображать мешок для сбора, а вторая (Шини) — зеленую веточку, отломанную от дерева, и символизирующую в данной ситуации ветвь Древа Не Сбывшегося Искушения. По приданию, именно такой веткой погнала искусителя-нага добродетельная Макура, жена Амда и Доуха. Точнее, она исстегала его веткой до смерти, но на святых картинах ее всегда изображали с зеленой тонкой веткой в руке. Хотя, надо полагать, после погони и избиения листья на ветке вряд ли остались.
— Подайте на праздник, — снова затянул Шини. — Доброго вам здоровья!..
К его удивлению, к ним, пусть и не очень часто, но подходили. И в наволочке вскоре уже позвякивало полтора десятка монеток. И даже шуршали две или три бумажки — на такую щедрость ни Бакли, ни Шини не рассчитывали.
— Бумажки переложи во внутренний карман жилетки, — подсказал Ал. — Давай, давай, не тяни.
— Зачем? — шепотом спросил Шини.
— Когда в мешке только монетки, это выглядит более жалостливо. А с бумажками создается ощущение, что вам уже порядочно накидали. И не молчи, говори, давай. И веткой, веткой!..
Веткой, опять же по обычаю, было положено слегка похлестывать тех, кто хотел избавиться от греха. Такие подходили, кидали монетку, потом поворачивались спиной — и Шини слегка хлестал их по этим самым спинам. Считалось, что так изгоняются грехи, которые поменьше. Дурные мысли, например.
Через полтора часа стало смеркаться, и народ потянулся с площади по домам. Селяне складывали в коробки непроданный товар. Поняв, что больше ничего собрать не получится, Бакли и Шини потихоньку ушли с площади, сняли личины, прошли через несколько дворов, и сели подсчитывать свою добычу.
Добыча, против ожиданий, оказалась немаленькая.
— Ну ничего себе… — потрясенно бормотал Бакли, пересчитывая монетки и бумажки. — Одних шуршалок больше чем на полтысячи. А с мелочью все семьсот наберется. Шини, сколько там?
— Триста, — удивленно ответил Шини. — Я еще не досчитал. Сейчас…
На поверку оказалось, что собрали они почти девять сотен. И это — на полупустой площади, на окраине города. Бакли как-то странно притих, Шини заметил, что он расстроен.
— Ты чего? — спросил он.
— Да просто думаю. Врач быроспаса получает пять сотен. В месяц. А у вас какие зарплаты?
— Мы не работали еще, — напомнил Шини. — Но… тот же Фадан получал тысячи две, иногда поменьше. За родословные мы брали от пятисот до трех тысяч… примерно… Мой папа получал, как я думал, много. Почти пять тысяч. Мама полторы… Бакли, это что же получается? Это нас вот так дурят?..
— Видимо, да. Я ведь сколько раз сам кидал в такие же мешки мелочь! — в сердцах воскликнул Бакли. — Думал, на благое дело. Когда на праздник, когда на приданое кому-то, когда на ремонт церкви какой-нибудь, когда на воссоединение семьи чьей-нибудь. Шини, кого мы кормили, а? Это же огромные деньги! Куда они уходят?
— Это мы скоро выясним, — пообещал Ал. — Ребята, идите в какую-нибудь столовую, поешьте. Пока вы доберетесь до Фадана и компании…
— Про то, что надо поужинать, я согласен, — кивнул Шини. — Вот только где?
— Пройдите подальше от этого места, — предложил Ал. — Не стоит тут лишний раз светиться. Вы молодцы, отлично справились.
— Только Шини плохо голос подделывает, — проворчал Бакли. — Тоненько надо было, а ты…
Бонни и Аквист, конечно, спать не ложились — какое там. Сплошные нервы, не до спанья. Шини и Бакли пропали, ни слуху, ни духу, а теперь еще и Фадан куда-то запропастился, и неизвестно, вернется ли вообще. Да еще и машина неисправна — если что, придется удирать пешком.