Наконец я решил попытаться оттянуть этот момент, самортизировать его, что ли, и когда Гена вышел из ванной, протирая ветошью руки, я фальшивым панибратским тоном сказал:
– Ну что, старик, может, по чашечке кофе?
Гена охотно принял приглашение.
Не сняв телогрейки, он сел к журнальному столику, заглянул в чашку и спросил:
– Растворимый?
– Нет. Покупаю в зернах и перемалываю.
– О! – сказал Гена. – Как в лучших домах Лондо́на! А растворимый – барахло. Им только пашок грудничкам присыпать.
Гена оказался интересным собеседником. Он, как выяснилось, служил много лет в торговом флоте, избороздил чуть ли не все моря и океаны, побывал и в Гонконге, и в Сингапуре. Особенно красочно Гена рассказывал про то, как гулял, возвращаясь из загранки с большими деньгами. Прямо с причала он ехал, бывало, в лучший ресторан Владивостока – один на шести «Волгах». В первом такси сидел сам Гена, во втором лежал его чемодан, в третьем – фуражка, в четвертом – пальто, в пятом – перчатки. Шестая машина была пустой – на случай, если Гена встретит по дороге хорошего кореша или знакомую девицу.
Потом Гена поинтересовался моими занятиями.
– А ты что, дед, – спросил он, – во вторую смену вкалываешь? (Он называл меня почему-то не «старик», а «дед». Наверное, это считалось более современным.)
Пришлось сказать, что я писатель и работаю в основном дома.
Гена это сообщение воспринял спокойно. Даже не поинтересовался, сколько я зарабатываю. Мои знакомые инженеры спрашивают про гонорар, как правило, на второй минуте разговора.
– Ну вот за эту, допустим, книжку, – говорят они, – сколько тебе, если не секрет, заплатили?
А услышав сумму, наморщивают лбы и так, с наморщенными лбами, сидят уже до конца, подсчитывая, очевидно, сколько же это я зарабатываю в год, в месяц, в неделю и в день.
Гена же только сказал: «Тоже хлеб. Дашь потом что-нибудь почитать», – и этим покорил меня окончательно.
Расставались мы приятелями.
– Дед, – сказал Гена. – Ты мне не займешь трешку до вечера? Крановщика надо подмазать – он нам трубы обещал из траншеи выдернуть.
– О чем разговор! – заторопился я, доставая из кармана заранее приготовленную трешку. – О чем разговор.
«Ну вот и славно, – подумал я. – Вот само собой и разрешилось».
…Вечером совершенно неожиданно Гена принес деньги.
Я попытался было отказаться от них, но Гена запротестовал:
– Да ты что! Скотина я разве – с корешей брать.
– Кто это был? – спросила жена.
– Представь себе… – Я растерянно вертел в руках трешку. – Утрешний слесарь… Занял у меня денег, я уж думал – с концом, а вот, пожалуйста. Даже обиделся: с друзей, говорит, не беру… Мы тут, видишь ли, выпили кофе, поговорили по душам…
– О, да ты демократ, – сказала жена.
– Напрасно смеешься! – обиделся я. – Человека не оскорбили чаевыми, не отодвинули от себя сразу – и он сумел это оценить. Вот тебе, кстати, наглядное доказательство.
На следующее утро, в половине седьмого, кто-то позвонил у наших дверей.
Жена, накинув халатик, пошла открывать.
– Там к тебе, очевидно, – сказала она, вернувшись.
Из-за плеча жены возникла честная физиономия слесаря Гены.
– Не разбудил я тебя, дед? – спросил он.
– В самый раз, – малодушно соврал я, кутаясь в одеяло, как индеец. – Только что собирались вставать.
– Кофейку заварим? – улыбнулся Гена. – Вчера с крановщиком поддали – голова трещит, ужас!
Жена принесла нам кофе и обратно ушла на кухню.
Она молчала, но было заметно, что ее не очень радует столь ранний визит.
От Гены это недовольство не укрылось. Он проводил жену насмешливым взглядом и заговорщически подмигнул мне:
– Видал, как хвостом крутит?.. Ты подвинти ей гайки, дед.
– Да нет, она, в общем, ничего, – заступился я за жену, – она добрая.
– Все равно подвинти, – сказал Гена. – Для профилактики… У меня корень один есть – большой специалист по профилактике. Утром проснется – как врежет своей Мане промеж глаз. Она еще сонная, понял? А он ка-а-ак врежет!.. Та очухается: «За что, Толя?» Молчи, говорит, зараза! Знал бы за что – убил бы!..
Ушел Гена без пятнадцати восемь. Я предлагал выпить по шестой чашке, но он отказался.
– Побегу, – сказал. – А то домоуправ опять хай поднимет.
На второй день Гена заявился ко мне часов в одиннадцать. Жена, слава богу, была уже на работе.