В чем мать родила.
Тай в изумлении покачал головой. Сколько же времени он проспал? Домой с лесоповала он вернулся, когда сумерки лишь начали сгущаться. Прилег передохнуть до ужина, и сам не заметил, как уснул. Что ж, сейчас, похоже, было уже за полночь, но сна не было ни в одном глазу.
Тай поскреб подбородок и недовольно поморщился. Жесткие волосы выбивались из бороды и торчали во все стороны. Пора бы побриться. Да и волосы на голове отросли, как у отшельника, спускаясь на плечи.
Встав с кровати, Тай нахмурился. Давно его уже не посещали такие мысли. За последние десять лет внешность его почти не изменилась. В этом пограничном канадском городке его знали под именем Джерри, и для местных людей он всегда был именно таким, как и сейчас.
И это его вполне устраивало. Ведь Тайлер Стовалл давно умер, а сменил его на этом свете Джерри Мерсер.
Тай, все ещё качая головой, поднялся по ступенькам лестницы, которую сам же и сколотил, в крохотную мансарду, где на небольшом письменном столе был установлен его компьютер. Тай валил лес, рыбачил и копался в земле, как и другие местные жители, однако в свободное время он сочинял сценарии. Пытался сочинять, во всяком случае. А вот почему — он и сам не знал. Возможно, потому, что и мать его была сценаристкой. Или потому, что занятию этому он мог предаваться вдали от посторонних глаз, наедине с самим собой. Как бы то ни было, Тай ни разу даже не попытался показать кому-нибудь что-либо из плодов своего творчества. И не только потому, что опасался раскрыть свое инкогнито. Главная причина заключалась в том, что ему никогда не хотелось делиться с кем-либо своими сокровенными мыслями.
А потому это занятие ему самому представлялось порой полным сумасбродством. Ведь для чего сочинять сценарии, как не для того, чтобы снимать по ним фильмы?
Посмеиваясь над собственным чудачеством, Тай посмотрел на монитор. Да, сцена, на которой он застрял перед уходом на лесоповал, за время его отсутствия лучше не стала. Тай досадливо покачал головой и уставился в окно.
Над заливом тускло мерцали редкие звезды. Мрачное небо заволокло кустистыми облаками. Настроения работать не было. Тай спустился в крохотную кухоньку и поставил на плиту кастрюльку с супом.
Посмотрел на себя в замызганное зеркало и недоуменно заморгал. На него смотрел бородатый незнакомец с всклокоченными, давно не знавшими расчески, волосами. Тай обвел глазами свою лачугу. Когда-то она казалась ему такой уютной, а сейчас походила на конуру.
По какой-то неведомой причине мысли его снова унеслись вдаль, и он представил себе Кэмми. На этот раз, правда, одетую. На его глазах угловатая и мосластая девочка-подросток с непослушными рыжими косичками превратилась в очаровательную девушку, взиравшую на знаменитого сводного брата с откровенным обожанием.
Да, славное было времечко.
Но как же скверно все закончилось, черт побери! Причем всецело по его вине. Да, конечно, он слепо доверял отцу, а правду разглядел с непростительным опозданием. Что ж, и поделом ему. После смерти Гейл отец открылся перед ним в новом и совершенно неприглядном свете.
Кэмми…
Тай снова покачал головой и озабоченно поскреб подбородок. Интересно, где сейчас Кэмми. Время от времени он узнавал свежие голливудские новости, но Брюс, его единственный связной с внешним миром, не был вхож во внутренние круги замкнутого кинематографического общества. Что, по большому счету, устраивало Тая, которому давно смертельно опостылели слащавость и притворство города мишуры и блеска. Лишь по киносъемкам он порой тосковал. Тайлер был прирожденным актером и никогда не мыслил себя вне съемок, однако волею злого рока был вынужден отказаться от своего призвания. Правда, по большому счету, он сам не выдержал всей мерзости, которая его окружала.
И вот теперь, постарев на десять лет и став чуть-чуть мудрее, Тай скрывался в захолустном канадском городишке. Но вот только стал ли он хоть на йоту счастливее? Тай и сам этого не знал.
Одно он знал наверняка: назад, к прежней жизни, он не вернется.
Губы Тая скривились в горькой усмешке. «Ну и везунчик же я, — подумал он. — Никто и не ждет моего возвращения. Мое желание сбылось — все позабыли о моем существовании».
Без особого аппетита отведав супа, Тай снова поднялся в мансарду и уселся за компьютер. Однако, как он ни старался, мысли о Кэмми не шли из головы. Похоже, она поселилась у него внутри, всецело завладела его существованием. И еще, по какой-то странной причиной, мысли Тая о Кэмми все чаще приобретали сексуальную окраску. За годы отшельничества в голове Тая то и дело всплывали фрагменты безумной ночи, когда они с Кэмми до самого предавались любви. И при этом он ясно сознавал — это неправда. Такого просто не могло быть. Он никогда даже не прикасался к ней. Кэмми всегда была для него любимой младшей сестренкой, а все остальное было всего лишь плодом его опьяненного воображения. Тай ведь даже никогда не мечтал овладеть ею.
Разве что во снах. От которых порой пробуждался, не понимая, где находится.
Как, например, и сегодня. Обнаженная Кэмми была столь прекрасна и притягательна, что очнулся он, не помня себя от возбуждения.
Что же с ним происходит, черт возьми?
— Тебе просто не хватает бабенки, приятель! — громко произнес Тай в пустоту.
«Но ведь бабенка у тебя есть. Мисси. Стоит только свистнуть, и она мигом примчится».
Тай тяжело вздохнул. Мисси, пышнотелая блондинка, и впрямь готова была служить ему верой и правдой. Встречались они редко, лишь в те минуты, когда Тай готов был лезть на стенку от одиночества и тоски. Но сегодня видеть Мисси ему не хотелось. Пусть он и привык к имени Джерри Мерсер, но когда ничего не подозревающая Мисси в порыве страсти называла его Джерри, желание тут же оставляло Тая.
Нет, с Мисси покончено раз и навсегда.
А раз так, то нужно выпить. Тай сполз по лестнице, достал из холодильника длинногорлую бутылку пива и снова уединился за компьютером, заставляя себя работать.
Глава 2
— Я знаю, что ты ждешь ребенка от Коула, — срывающимся голосом воскликнула Кэмми, испепеляя взглядом очаровательную пепельную блондинку с кукольными синими глазами, которая стояла в белоснежном вечернем платье, подчеркивающем каждый соблазнительный изгиб её тела. — И я знаю, что он пытается внушить себе, будто влюблен в тебя. Но любит он меня, а вовсе не тебя. И в конце концов он это поймет.
Ее соперница так стиснула тонкую ножку бокала с шампанским, что та переломилась надвое. Кэмми, краешком глаза заметив наползающую камеру, уставилась на блондинку с нескрываемым ужасом.
— Ты просто ничтожество, Донна! — процедила та, незаметно сжимая в кулаке пакетик с «кровью». Пальцы её немедленно обагрила вязкая жидкость. Кэмми потупила взор, и камера крупным планом выхватила подол вечернего платья, на который медленно капали крупные ярко-алые капли. — Жалкая неудачница. Коул будет мой, и только мой. У тебя ведь даже детей своих быть не может!
Кэмми беспомощно смотрела на свою торжествующую соперницу.
— Стоп! Снято! — послышался возглас Гэри, режиссера данного эпизода на званом вечере.
Несколько мгновений Кэмми продолжала стоять, не в силах даже пошевелиться. Пятница, как всегда, была днем съемки. Все, отныне путь на эту съемочную площадку для неё заказан. Кэмми опустошенно вздохнула; хотя она всю неделю репетировала только что отснятую сцену, игра отняла у неё почти все силы.
Коул будет мой, и только мой. У тебя ведь даже детей своих быть не может!
— Кэмми, ты жива? — заботливо осведомился Гэри. Режиссер и без того всегда ей симпатизировал, а теперь, узнав новость об отстранении Кэмми от съемок, стал, наряду со всей группой, относиться к ней с особым вниманием.
— Да, — улыбнулась Кэмми. — Задумалась просто. — С этими словами она поспешила в уборную, которую делила на двоих с Дженни, той самой пепельной блондинкой. Дженни появилась в их съемочной группе совсем недавно, и быстро стала всеобщей любимицей. Добрая, улыбчивая и отзывчивая, она была полной противоположностью своей героине.