— Опустите руки, сэр.
Мужчина отрешенно улыбнулся, опустил руки и вздохнул.
Дэнни посмотрел на мертвую женщину:
— Вы убили свою жену, сэр?
— Вылечил. Раз уж ничего другого для нее сделать не мог. Ясно вам?
Из глубины квартиры их окликнул коп Лео Вест:
— У нас тут дети.
— Живы? — крикнул Стив.
Мужчина на полу помотал головой:
— Их тоже вылечил.
— Трое, — крикнул Лео Вест. — Господи. — Он вышел из другой комнаты, бледный, с расстегнутым воротом. — Господи, — повторил он. — Проклятье.
— Нужно вызвать «скорую», — произнес Дэнни.
Расти Эборн горько усмехнулся:
— Ну конечно, Дэн. Когда они сейчас приезжают — через пять часов? Или через шесть?
Стив прокашлялся:
— Между прочим, этому типу «скорые» уже не нужны.
Он поставил ногу на плечо мертвеца и плавным движением уложил его на спину.
Через два дня Дэнни выносил из квартиры Тессы ее младенца. Федерико найти не удавалось, а миссис ди Масси сидела у постели Тессы, которая лежала, глядя в потолок, с мокрым полотенцем на лбу. Кожа у нее пожелтела, но она была в сознании. Сначала она глянула на Дэнни, потом на сверток у него на руках — кожа у новорожденного была сизой и шероховатой, как камень, — а потом снова уставилась в потолок. Дэнни снес мертвого ребенка вниз по лестнице, открыл дверь и вышел с ним наружу. Точно так же они со Стивом Койлом накануне вытащили отсюда тело Клаудио.
Дэнни старался почти каждый вечер звонить родителям и за время эпидемии сумел один раз навестить их. Он сидел с ними и Норой в гостиной дома на Кей-стрит, и они пили чай, просовывая края чашек под маски: Эллен Коглин требовала, чтобы семья носила их постоянно и повсюду, снимая лишь в собственных спальнях. Нора наливала всем чай. Обычно эту обязанность исполнял Эйвери Уоллис, но он уже три дня не выходил на работу. «Меня пробрало до самых костей», — сообщил он отцу Дэнни по телефону. Дэнни с детства знал Эйвери, еще с тех пор, когда они с Коннором были мальчишками, но ему только сейчас пришло в голову, что он никогда не приходил к Эйвери в гости, не знакомился с его семьей. Потому что Эйвери — цветной?
Именно так.
Потому что цветной.
Он оторвал взгляд от чашки, посмотрел на всю свою родню, непривычно молчаливую, неловко приподнимающую маски, чтобы отхлебнуть чаю, — и это зрелище одновременно поразило своей нелепостью и его, и Коннора. Они словно бы вновь стали мальчишками-алтарниками во время службы в церкви Врат Небесных: в ту пору, бывало, стоило одному из братьев покоситься на другого, как это вызывало у обоих смех. И не важно, сколько раз отец потом вытягивал их по задницам: они просто не могли сдержаться. Дело зашло так далеко, что взрослые приняли решение их разделить, и после шестого класса они уже никогда не прислуживали в церкви вместе.
Точно такое же чувство охватило их теперь. Дэнни прыснул, и следом за ним прыснул Коннор. А потом у них начался настоящий приступ хохота, они поставили чашки прямо на пол и покатывались со смеху.
— Что такое? — поинтересовался отец. — Что смешного?
— Ничего, — выдавил из себя Коннор; из-под маски голос его звучал глухо, и от этого Дэнни захохотал еще оглушительнее.
Мать смущенно и обиженно спрашивала:
— В чем дело? В чем дело?
— Господи боже, Дэн, — простонал Коннор. — Ну просто король на троне.
Дэнни знал, что брат говорит о Джо. Он попытался не смотреть, правда-правда, но все-таки скосил глаза и увидел мальчишку, восседавшего на таком огромном кресле, что даже башмаки не свешивались с сиденья. Сверкая своими глазищами, с этой потешной маской на лице, с чашкой чая на клетчатом колене бриджей, Джо смотрел на братьев так, словно они должны сейчас же перед ним объясниться. Но объяснения не существовало. Все это было так глупо, так смешно, а тут Дэнни еще заметил на мальчишке носки с узором ромбиками и зашелся еще сильнее.
Джо решил присоединиться к ним, а вскоре его примеру последовала Нора — поначалу робко, но потом все громче, потому что смех у Дэнни всегда был страшно заразительный, и никто не мог припомнить, когда в последний раз Коннор хохотал так свободно, так неудержимо. Но тут Коннор чихнул, и все сразу же перестали смеяться.
Мелкие красные брызги усеяли его маску изнутри и просочились наружу.
— Пресвятая Дева, — вымолвила мать и перекрестилась.
— Что с вами? — спросил Коннор. — Я просто чихнул.
— Коннор, — охнула Нора. — О господи, Коннор, милый.
— Что?
— Кон, — Дэнни выбрался из кресла, — сними-ка маску.
— О нет, нет, нет, — зашептала мать.