Но безопасность была дороже всего. Их крепость стояла на высоком холме, у подножия которого мирно катила воды река. Она сверкала на солнце, как бронза.
Хейвиг собрал общество, в котором женщины и мужчины были примерно в равном количестве. Это было настоящее общество, спаянное общими целями. У них уже появились свои обычаи, ритуалы, законы… Да, это был настоящий триумф Хейвига. Сахэм создал армию, а человек, поклявшийся уничтожить его, создал племя.
Хейвиг и Леонса были у меня в марте, тогда их работа была в самом разгаре. И только в День Всех Святых я услышал продолжение истории.
Глава 15
Тени проносились мимо нас, когда время неудержимо рвалось вперед. Они имели форму и цвет, массу и размеры только тогда, когда мы останавливались поесть, поспать, глотнуть воздуха. Над этими холмами проносились годы, десятилетия, столетия. Менялся ландшафт, наступали ледники, сопровождаемые снежными бурями. Затем они таяли, оставляя после себя громадные озера, из которых пили воду мастодонты. Затем эти озера зарастали травой, превращались в болота… И снова приходили ледники, и снова они таяли, но теперь по окружающим бескрайним прериям бродили стада бизонов, чья тяжелая поступь заставляла землю содрогаться. И вот появились первые люди, меднокожие, вооруженные копьями с кремниевыми наконечниками. А затем снова наступила Большая Зима — и снова потепление, и снова люди, но уже вооруженные луками и стрелами. Потом пришли завоеватели, огнем и мечом добывающие себе право жить на этой благословенной земле…
Для последнего отдыха группа Хейвига остановилась в доме одного фермера, который не был путешественником, но которому можно было доверять.
Свет фонаря отражался от гладкой поверхности кухонного стола. В печи горели, потрескивая, поленья. На печи стоял громадный кофейник. Хотя до ближайших соседей было полдня езды на лошадях, и дом стоял среди деревьев, Олаф Торстад всегда принимал гостей после наступления темноты. То, что кто-нибудь увидит свет в его окнах, не смущало его: подумают, что он страдает бессонницей.
— Вы уже собираетесь? — спросил он.
— Да, — ответил Хейвиг. — Мы уйдем перед рассветом.
Торстад взглянул на Леонсу:
— О, леди как будто собралась на войну.
— Женщина должна идти за своим мужчиной. — И с ухмылкой добавила: — Джеку не удастся отделаться от меня.
— Да, другие времена, другие нравы, — вздохнул Торстад. — Но я рад, что родился в 1850 году. Хотя я очень благодарен вам за то, что вы сделали для меня.
— Для нас ты сделал больше, — ответил Хейвиг. — Мы поселили тебя именно здесь потому, что нам нужна база поблизости от Ээрии. Ты все время рискуешь, когда мы прячем у тебя свои вещи. Но сегодня все кончится. — Джек изобразил улыбку. — Ты можешь пользоваться всем тем, что осталось после нас, жениться на девушке, с которой помолвлен, и прожить остальную жизнь в мире и покое.
Несколько секунд Торстад смотрел на него. И затем коротко спросил:
— В мире? Но ведь вы вернетесь? Расскажете, что случилось? Пожалуйста…
— Если победим, — ответил Хейвиг и подумал, сколько таких обещаний он дал своим помощникам, разбросанным по разным эпохам. Он вскочил с кресла. — Принеси оружие для моих людей. Нам пора действовать.
У Хейвига не было огромной армии. Отряд состоял из трех тысяч человек. Туда входили и женщины. Это было слишком большое число, чтобы держать их на одной промежуточной базе, так как могли возникнуть различные слухи, которые дошли бы до врага и насторожили его. Поэтому небольшие группы были разбросаны по разным эрам. Теперь все пришло в движение. Все группы стали собираться к исходной точке.
Хейвиг и полдюжины его друзей стояли в первое утро 1077 года непрерывного существования Ээрии. Звезды ярко сверкали в западной части неба, но уже начали блекнуть на востоке. В призрачном свете виднелись кирпичи стен и башен, стекла окон, покрытые инеем булыжники мостовой. Необычайная тишина царила над миром, словно все звуки вымерли на этом холоде, который пощипывал гортань и легкие при дыхании.
Эти ребята хорошо знали, что им нужно делать, и, тем не менее, Хейвиг испытующе посмотрел на них, на тех, кого он выбрал Для выполнения самого важного дела.
Все они были одеты одинаково: темно-зеленые парки, брюки, заправленные в кожаные сапоги, шлемы, оружие, пояс с патронами. Он знал эти лица лучше, чем свою ладонь. Ведь он провел с ними много лет. Леонса с широкими скулами, выпуклым лбом, чувственными губами, которые он так часто целовал. Чао, Индхлову, Гуттиерез, Белявский, Маатук ибн Пахаль. Они на мгновение скрестили руки и приготовили оружие, так как часовые могли заметить их и поднять тревогу.
Крепость всегда тщательно охранялась, но теперь, когда Ээрия процветала уже столько лет, никто бы не осудил часовых, которые в утро Нового Года решили покинуть свои посты и отметить праздник.
— О’кей, — сказал Хейвиг. — Я люблю тебя, Леонса.
Ее губы скользнули по его губам. Отряд прошел к двери башни, где жил Калеб Уоллис.
Она была заперта. Ругательство сорвалось с прекрасных губ Леонсы. Пистолет Маатука выпустил пулю в замок. Звук выстрела ударил по барабанным перепонкам, заметался между спящими стенами.
Хейвиг повел отряд в башню. Позади он услышал крик, который только удивил его, но не встревожил. Вперед, на лестницу!
Звуки шагов по каменному полу гулко раздавались в тишине. Они быстро поднимались по темной и пыльной спиральной лестнице. Гуттиерез и Белявский остались внизу охранять главный вход в лифт. Индхлову и Чао начали обыскивать второй и третий этажи, чтобы обнаружить апартаменты секретаря Уоллиса. Хейвиг не знал, кто сейчас секретарь. И апартаменты Остина Колдуэлла. А Хейвиг был уже на следующем этаже, перед обитой медью дверью в апартаменты Уоллиса.
Она даже не была заперта. Сюда никто не мог войти без разрешения. Если он, конечно, не намеревался уничтожить все, созданное Сахэмом. Хейвиг широко распахнул дверь.
Он сразу узнал этот мохнатый ковер, тяжелую мебель, фотографии на стенах. Воздух был сырой и спертый. Через морозные узоры на окнах свет едва проникал сюда. Маатук остался охранять вход.
Хейвиг и Леонса прошли через кабинет в спальню.
Уоллис вскочил с огромной двухспальной кровати, закрытой пологом. Хейвиг был поражен, увидев, как прошедшие годы подействовали на Уоллиса. Он был совершенно седой, кожа на лице изборождена сетью красных прожилок. Жалкое впечатление, которое он производил, увеличивалось ночной рубашкой. Он бросился к столу, где лежал пистолет.
— Ка-а-а! — крикнула Леонса, прыгая вперед.
Уоллис исчез из виду. Она тоже, успев ухватиться за него. Через мгновение они появились вновь, катаясь по полу. Он не мог исчезнуть во времени, так как Леонса не пускала его. На фоне их хриплого дыхания слышались всхлипывания наложницы за пологом. Хейвиг бегал вокруг, пытаясь помочь. Но они так крепко сплелись, что он не находил просвета, куда бы мог ударить.
В прихожей прогремели выстрелы.
Хейвиг бросился к двери и, распластавшись на полу, выглянул. В коридоре неподвижно лежал Маатук. Он хрипло дышал, истекая кровью. Видимо, ему прострелили легкие. Пистолет Колдуэлла искал следующего врага. Видимо, ветеран войн в Индии сумел убить Чао, который успел все же ранить Остина. Однако Колдуэлл убил и Маатука.
— Вы окружены! Сдавайтесь! — крикнул Хейвиг.
— Иди… к дьяволу… предатель… — и снова рявкнул кольт.
Хейвиг проскользнул во времени на минуту вперед, вышел из двери и выстрелил.
Его пуля пробуравила воздух и разбила стекло на фотографии Шарлеманя. Колдуэлл был мертв.
Во дворе послышались взрывы. Хейвиг поспешил к Леонсе. Она зажала ногами нижнюю часть тела Уоллиса и пальцами рук сдавливала сонную артерию. Уоллис бил ее кулаками по рукам, но она сдавливала и сдавливала. Удары Сахэма все слабели, и вот его руки безвольно упали.