— А, мой капитан, — радушно приветствовал его последний. — Я целую вечность не пил настоящего кофе. Гран мерси!
— Возможно, вскоре у вас не будет особого повода для благодарностей в мой адрес, — сказал Хейм.
Вадаж по-петушиному склонил набок голову.
— Не надо быть таким мрачным, Гун… сэр, — укоряюще сказал он. — Остальные абсолютно уверены в успехе.
— Видимо, я немного устал, — Хейм тяжело опустился на алеронское сиденье.
— Ничего, я тебя верну в нормальное состояние. Рюмочку «Гранд Данаис» или сандвич, а?
Не получив отрицательного ответа, Вадаж тотчас вскочил и отправился за едой. Когда он вернулся, за спиной у него висела гитара. Он уселся на стол, болтая ногами, и, ударив по струнам, запел:
Жил-был один богач в Иерусалиме,
Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг!
Сразу нахлынули воспоминания, и улыбка тронула губы Хейма, незаметно для себя он начал отбивать ритм, а вскоре его голос присоединился к двум другим голосам.
— Все в порядке! Кто сказал, что мы не сможем справиться с ними?
Возвращаясь на мостик, он чувствовал себя помолодевшим, и походка его была легкой, как у юноши.
Время пролетело незаметно, и вот уже звучит сигнал боевой тревоги. И в иллюминаторах появляется «Севайдж».
Руки, построившие этот корабль, не были человеческими руками. Но данная машина была предназначена для тех же самых целей и действовала по тем же законам физики, что и земные эсминцы. Маленький, изящный, пятнистый, как леопард (такая окраска была сделана для камуфляжа и термального контроля), и, как леопард, опасный и красивый, корабль этот настолько был похож на его старого «Звездного Лиса», что у Хейма на мгновение застыла рука.
— Честно ли убивать его таким способом?
Вполне разумная военная хитрость. Да. Он нажал кнопку интеркома.
— Капитанский мостик — радиорубке. Давайте сигнал бедствия.
«Мироэт» заговорил, не человеческим и не алеронским языком, а завывающими радиосигналами, которые, как давно было известно Военно-космической Разведке, предписывались алеронским уставом. Разумеется, капитан улана (Не был ли это его первый приказ?) велел попытаться установить связь. Ответа не последовало. Ловушка захлопнулась. Относительная скорость была невелика, но «Севайдж» весьма быстро вырос на глазах у Хейма.
Алерон, которого ни о чем не предупредили, не имел повода сомневаться в том, что перед ним одно из его собственных судов. Транспортник приближался к пределу Маха. Курс его был направлен точно к Эйту, но то же самое распространялось на все алеронские корабли, чтобы земной пират не смог вычислить их координаты. С кораблем что-то случилось. Должно быть, у него вышли из строя системы коммуникации. И офицер связи, видимо, наспех залатал передатчик, чтобы он смог хотя бы передать сигнал «SOS». Неполадки явно были не в двигателях, поскольку они работали вполне нормально. Тогда в чем же дело? Может быть, в установках противорадиационной защиты? Или в воздушных рециркуляторах? Во внутреннем поле тяготения? Многое было возможно. Ведь жизнь — ужасно хрупкая вещь, особенно здесь, где ей сроду не положено было быть.
Или… поскольку возможность его случайной встречи с военным кораблем посреди этой астрономической безбрежности была бесконечно мала… может быть, он должен доставить какое-то срочное сообщение? Что-то такое, что в силу некоторой причины нельзя было передать обычным путем? На Алерона легла длинная холодная тень «Мироэта».
— Загерметизировать скафандры, — приказал Хейм. — Готовность номер один. — Опустив стекло собственного шлема, он все свое внимание сосредоточил на пилотировании. Краем сознания он тем не менее не упускал из вида двух угрожающих возможностей. Наиболее опасной из них, хотя и наименее вероятной, было то, что капитан вражеского судна заподозрит что-нибудь неладное и откроет огонь. Вторым, наихудшим вариантом, было бы, если бы «Севайдж» продолжил свой путь на подмогу к Синби. «Мироэт» не смог бы развить такое же ускорение, как улан.
На мгновение у Хейма вдруг возникло какое-то странное чувство безысходности.
Радар… векторы… импульс… «Севайдж» развернулся и приступил к маневрированию для сближения.
Хейм выключил двигатели почти полностью, так что теперь они издавали только негромкий шепот. Корабли располагались уже почти параллельно друг другу, причем улану приходилось расходовать огромное количество энергии на торможение, в то время как транспортник находился почти в режиме свободного падения. Теперь они были неподвижны относительно друг друга, и разделял их лишь километр вакуума. Затем улан с бесконечной осторожностью начал приближаться к более крупному судну.
Хейм рванул рычаг аварийного ускорения. Со всей силой, на какую он был способен, «Мироэт» ринулся навстречу своей судьбе.
У алерона уже не было времени ни выстрелить, ни увернуться. Корабли столкнулись. Страшный удар ревом прокатился по листам обшивки корпуса, распорол металл, швырнул элеронов, не пристегнутых ремнями, на пол и переборки с такой силой, что кости затрещали.
Броня космического корабля, даже космического военного судна, не слишком толста. Она может противостоять ударам микрометеоритов. Камни большого размера корабль может засечь и уклониться, но они редки. Но ничто не может защитить от ядерного оружия, если уж оно попадает в цель. «Мироэт» не обладал высокой скоростью, но масса его была огромна. И «Севайдж» был пробит насквозь. «Мироэт» тоже получил несколько пробоин в корпусе. Вырываясь наружу белым облачком, воздух быстро терялся среди бесконечности световых лет. Поврежденные корпуса сцепились, словно олени своими рогами. Аврора ослепительно освещала их внутренности. Бесчувственные звезды холодно взирали на все это из своей дали.
— Приготовиться к отражению атаки экипажа!
Хейм не был уверен, что его коммуникатор шлема довел его команду до остальных. Скорее всего, нет. Все схемы были разрушены. Из поврежденного энергогенератора вышла наружу фьюжнреакция. На корабле царили тьма, невесомость и вакуум. Но это не имело значения. Его люди знали, что делать. Хейм отстегнул ремни и на ощупь начал пробираться к кормовой орудийной башне, которую заранее выбрал для себя.
Большинство из команды алеронов, должно быть, погибли. Возможно, некоторые и выжили — те, кто был в скафандрах или в герметичных отсеках, — если они сумеют найти уцелевшее оружие и привести его в действие, они будут стрелять. Если нет — пойдут врукопашную. Непривычные к таким условиям, новоевропейцы могут отступить под натиском врага.
Контрольная панель лазера, возле которого занял позицию Хейм, имела свою собственную подсветку. Рукоятка рычага, индикаторы мерцали, словно огни сигнального костра. Хейм осмотрел цилиндр, просвечивавший сквозь поврежденный глазок, понял, что лазер исправен. Он подавил легкий приступ тошноты, вызванный центробежными силами, выбросил из головы мысли о насмешливом торжестве холодных созвездий и начал высматривать врага. Сквозь страшное напряжение мелькнула мысль, что он стал основоположником нового тактического приема: тарана. Вообще-то, он не был таким уж новым. Его история уходила в глубь веков, к тем временам, когда люди впервые дерзнули оторваться от земли. И тут же воображение нарисовало впечатляющую картинку: Олаф Триггвасен на залитой кровью палубе «Длинной Змеи».
Нет. К черту. У него сейчас одна задача: остаться в живых до того момента, когда их подберет «Лис». А это должно произойти довольно скоро.
Раздался орудийный залп. Хейм увидел лишь, как луч отразился от стальной, поверхности, и, прикрыв глаза, подождал, пока пройдет ослепление.
«Кто-то из наших. Я надеюсь», — подумал Хейм.
Мощная вибрация сотрясла корпус корабля и тело Хейма. Взрыв? Он не был в этом уверен. У алеронов могло бы хватить фантазии и фанатизма, чтобы уничтожить «Мироэт» вместе со своим кораблем, подорвав ядерную боеголовку. Вероятность была мала, поскольку им потребовались бы специальные инструменты, а найти их в такой каше было очень трудно. Но…