– Ваня, что, собственно, случилось? Ты не на вертолёте к нам?
Пилот, одетый по-прежнему в кожанку и похоже, что только что с работы, а он действительно не успел даже к себе домой, виновато проговорил:
– Нет-нет, всё в порядке. Просто Настенька забыла в кабине свою сумочку. Я подумал, что, может быть, она ей срочно нужна.
А Настенька, услышав это, только теперь вспомнила, что положила сумочку рядом с креслом пилота, когда сидела в кабине, но так была занята мыслями об Иване, что, покидая кабину, забыла про сумочку и, наверное, вспомнила бы о ней только завтра, ибо, одеваясь в гости, она достала из рюкзака свой большой туалетный набор со всем необходимым и пользовалась им.
Она покраснела и потянулась было рукой за сумочкой, но сзади услышала голос жены Василия Александровича Татьяны Борисовны:
– Только не через порог. Да вы, Ванечка, проходите в комнату. Будьте у нас гостем. Мы принимаем приехавших, а ведь вы их привезли, так что тоже сегодня самый дорогой гость, да ещё красавец.
Татьяна Борисовна, относительно худая женщина, потому что худой её можно было назвать только в сопоставлении с комплекцией её мужа, в солидном возрасте, отмеченным морщинками на лице, и одетая в элегантный твидовый костюм серого цвета в клеточку, с белой косынкой на шее, завязанной большим узлом. Она назвала красавцем Ивана и пригласила его в компанию, очевидно, в пику своему мужу, так неосторожно восхитившимся красотой Настеньки. Во всяком случае, дело было сделано, и новый гость вошёл с Настенькой в большую комнату, в которой стоял уже накрытым стол.
Ивану предложили снять свою кожанку, и он, смущённо бросив взгляд на строгий чёрный костюм поверх белой рубашки с красным галстуком Василия Александровича, посетовал, что не готовился к приёму и не надел фрачный костюм, которого у него и не было.
– Ничего страшного, – успокоила по-хозяйски Татьяна Борисовна, – у нас не свадьба, а семейное застолье.
Обеденная комната, а точнее сказать гостиная, была интересна не только висевшими на стенах картинами с видами гор и фьордов Шпицбергена, но и большими окнами по противоположным стенам – с одной стороны окно смотрело на Грин-Фьорд, с другой стороны оконные стёкла занимали едва ли не две трети стены, отделявшей комнату от кухни, так что через них хорошо были видны холодильник, большая электрическая плита и столик для приготовления пищи.
Между окном на кухню и столом с яствами стоял большой диван, на который и усадили Настеньку между двумя кавалерами, чьи жёны на данный момент находились далеко в России и не могли ревновать к прекрасной одинокой даме. Об этом, рассаживая гостей, громко объявил Василий Александрович и попросил кавалеров ухаживать за своей соседкой., а Ивану, севшему слева от Настеньки, предложил обращать внимание и на хозяйку, поскольку сам он сел как бы во главе стола, за его торцом, а с другого конца, ближе к выходу на кухню, как и полагается хозяйке, которой предстояло бегать поминутно за новыми блюдами, села его жена, за которой он не мог ухаживать издали.
Настеньку обуревало безотчётное чувство страха оттого, что рядом и опять слева сидит этот человек с удивительно печальными глазами, буквально выстрелившими в неё при первом взгляде. От этого выстрела она не успела отойти, а он опять рядом. «Это много для одного дня», – подумала она. И ещё ей подумалось очень удачным то, что с другой стороны сидит Евгений Николаевич. К нему она привыкла. Отношения между ними сложились дружескими, но не более того. Даже после смерти Володи он продолжал встречать её, как старший товарищ, готовый придти на помощь в любую минуту. Но то в Москве, где у него рядом была жена, а как будет здесь? Мужиков всегда тянет на сторону, когда поблизости нет супруги, хотят они этого или нет. Потому то, что два мужчины по бокам – это даже хорошо.
Но Настеньку обеспокоила мысль о том, кому из них отдавать предпочтение. Если обращать больше внимания на Евгения Николаевича, то хозяева могут подумать, что они давно в любовных отношениях. А этого Настеньке очень не хотелось. В то же время, прояви она себя лучше в сторону Ивана, это может показаться странным, и она боялась, что так всё может и случиться, ибо только о нём она теперь и думала.
Как бы пошёл этот вечер дальше, трудно сказать, если бы не внезапный звонок в дверь. Хозяева переглянулись вопросительно.
Со словами «Кто это может быть?» Василий Александрович направился к двери. Вскоре оттуда донёсся его восторженный, словно поющий, голос:
– О, какие гости! И как вовремя! Леонид Александрович, Наталья Германовна, вы очень кстати, прямо к столу! Мы ещё даже не начали.