Справа стояли двухэтажные длинные строения. В одном разместилось общежитие, в другом, более красивом, был детский сад, а рядом школа. Вот и вся улица. Слева примостилась мехпрачечная, где работали исключительно женщины – жёны шахтёров, а по соседству, выступая широкой каменной лестницей прямо на дорогу, стояло здание управления рудником.
– Сюда, – строго сказал Василий Александрович, – вам, Настасья Алексеевна, надлежит завтра к девяти утра придти на оформление на работу. Прослушаете обязательный инструктаж по технике безопасности, ну и другие формальности. Так что прошу на завтрак придти пораньше, чтобы успеть Столовая открывается рано.
– Так завтра же гости приезжают на скутерах. А я успею? – Вспомнила Настенька.
– Придётся успеть. Вы там всем говорите, что у вас работа по приёму туристов.
Рядом с кирпичным зданием управления Настеньку удивил красивый деревянный дом с резными украшениями, какие встречаются ещё порой в российской глубинке на домах колхозников.
– Какое чудесное деревянное зодчество! – восхитилась Настенька.
– Этот дом тоже построен из кирпича, но обшит досками и украшен, – сказала, со смехом, Татьяна Борисовна, проявляя своё познание посёлка.
Дальше на углу повернувшей к морю улицы, занимая весь угловой проём, высилось современная двухэтажная коробка.
– А это наш клуб, – с явным удовольствием сообщил Василий Александрович. – Сюда вы будете ходить в библиотеку – там у нас около трёх тысяч книг, и в кино, если любите. Фильмы, правда, всё больше старые, но иногда привозят и новые. Смотреть можно. Старое здание клуба было деревянным и однажды сгорело, так что это совсем новое.
Настеньке показалось странным, что в посёлке, в котором не так много, как ей показалось, домов и лежит снег, могут быть пожары. Но, конечно, если дом был деревянным, да ещё клубным заведением с курящими посетителями, то отчего же и не быть случайному пожару?
Рядом с клубом стояло вообще какое-то странное строение с косой крышей, сделанной как будто из стекла.
– А это наш спортивный комплекс, – продолжал экскурсионный рассказ Василий Александрович. – Под стеклянной крышей плавательный бассейн. Вас пока туда не пустят, поскольку нужна справка нашего врача из госпиталя. Там же есть и спортзал, где мы проводим соревнования с норвежскими командами по мини-футболу или волейболу и баскетболу. А в цокольной части стоят столы для настольного тенниса.
– А что ж ты не скажешь про бадминтон? – возмутилась Татьяна Германовна. – Я, например, люблю побросать воланчики. А вы, Настенька, играете? Можем вместе ходить иногда вечерами.
– Я больше плаванием люблю заниматься, – ответила Настя, но подумала, что нехорошо отказываться от компании, и добавила: – Однако в бадминтон с удовольствием буду играть, если будет время. Хотя я больше предпочитаю настольный теннис.
Но вдруг она остановилась, изумлённо глядя на целый ряд белых берёз:
– Что это?
Напротив здания столовой, куда нужно было спуститься по ступенькам небольшой лестницы, в конце широкой площадки, одна сторона которой была огорожена перилами, на стене домика каким-то художником были нарисованы стройные берёзы в натуральную величину, так что в первую минуту могло показаться, что видишь настоящий лес, зелёную травку, по которой хочется пробежаться, и солнце, спрятавшееся в листве.
– Это наша берёзовая роща.
В голосе шефа звучала не то чтобы гордость, а настоящая любовь к картине.
– Мы смотрим каждый день, выходя из столовой, на это панно и невольно вспоминаем родину, Подмосковье. Это единственные деревья на Шпицбергене. Больше нигде вы их не увидите.
На этом сюрпризы дня для Настеньки не закончились. Да уж конечно, раз она всё видела впервые. И прежде чем заходить в столовую, обедальщики подошли к краю площадки, откуда виделся небольшой порт, стоящий возле причала буксир, небольшой домик портовой службы и несколько маленьких жилых домиков у длинной тоже деревянной лестницы, спускающейся в портовую зону. Всё вокруг – и лестница, и домики, и портовая площадка, и горные вершины, подступающие к берегу фиорда были засыпаны недавно выпавшим снегом, теперь сияющим и сверкающим отблесками царствующего в небе солнца. И среди этой яркой белизны вода залива не казалось зелёной, а, отражая гладкой поверхностью небо, дышала мягкой голубинью. Если бы предки, давшие название заливу «Грин фиорд», то есть «Зелёный» увидели бы его в такой час, то, возможно, назвали бы его голубым, а не зелёным. Однако история не имеет сослагательного наклонения. Значит, мореплаватели повстречались и вошли во фиорд в его грозное время, когда вода зеленеет, мрачно катя волны, гонимые ветром, вдоль берегов, и, косо ударяясь о них, вспениваясь по всему заливу белыми барашками.