Выбрать главу

О каком огне, вопрошают они, говорит св. Павел, если не об огне чистилища, которым очищается наша скверна, дабы мы вошли в Царство Божье чистыми?(1 Я отвечаю: даже многие из древних толковали это место по-другому, считая «огнём» крест и горести, которыми Господь испытывает своих верных, чтобы очистить их от всякой скверныа. И это гораздо правдободобнее, нежели воображать тут чистилище, хотя я и не принимаю этого толкования, так как считаю, что у меня есть более ясное и основательное.

Но прежде чем его изложить, я спрошу их, необходимо ли пройти через этот огонь чистилища апостолам и святым. Я убеждён, что они ответят отрицательно. Ибо было бы слишком нелепо признать, что люди, которые имеют столько сверхдолжных заслуг (mйrites superfluz), что могут, как это себе воображают схоласты, поделиться ими со всею Церковью, нуждались в очищении. Но ведь св. Павел говорит, что обнаружатся* не дела каких-то отдельных людей, но дело каждого, а следовательно, и апостолов. Это не мой довод, а св. Августина, приведённый им при опровержении толкования, которое сейчас отстаивают наши противники. Более того, св. Павел не говорит, что испытываемые огнём будут страдать за свои грехи; он говорит, что те, кто строил Божью Церковь, будучи верен до последнего предела, получат свою награду после того, как их дело будет испытано огнёмь.

Прежде всего мы видим, что апостол, употребив метафору или сравнение, назвал учения, выдуманные людьми, деревом, сеном и соломой. Основание для такого сравнения очевидно, ибо, как огонь, едва загоревшись, тотчас пожирает дерево, так и человеческие учения не смогут устоять, как только подвергнутся испытанию. Существенно, что это испытание будет призведено Св. Духом. Развивая сравнение и связывая отдельные его части, св. Павел называет испытание, которое производит Св. Дух, огнём. Золото и серебро, несомненно, выдержат испытание огнём, благодаря чему можно судить об их чистоте; так и Божья истина, подвергнувшись самому суровому духовному испытанию, станет от этого лишь ещё более авторитетной. И как дерево, сено и солома, брошенные в огонь, тотчас пожираются им и обращаются в золу, так и человеческие изобретения, не укоренённые в Слове Божьем, не смогут выдержать испытания Духом и будут ниспровергнуты и уничтожены.

аИоанн Златоуст. Девять слов о покаянии, VI, 3 (MPG, XLIX, 317); Августин. О граде Бо-жием, XXI, XXVI, 1-2, 4 (MPL, XLI, 743 р.); Энхиридий к Лаврентию, VIII, 68 (MPL, XL, 264 р.); Климент Александрийский. Строматы, VII, VI, 34 (MPG, IX, 449); Григорий Великий. Собеседования, IV, с. XXXIX (MPL, LXXVII, 392).
*У Кальвина — «будут испытаны» (sera йprouvй).
ьАвгустин. Энхиридий к Лаврентию, VIII, 68 (MPL, XL, 264 р.)

Итак, если учения, противоречащие Писанию, сравниваются с деревом, сеном и соломой, поскольку они, как дерево, сено и солома, сжигаются огнём и обращаются в ничто и поскольку это производит сам Дух Божий, то отсюда следует, что Дух и есть тот огонь, которым они испытываются. Это испытание, в соответствии с традицией Писания, св. Павел называет днём

Господним; Писание всегда использует это выражение, когда речь идёт о явлении Господом своего присутствия людям, какой бы вид оно ни принимало. Лик Бога сияет более всего тогда, когда нам открывается его истина.

Итак, мы показали, что огонь у св. Павла означает не что иное, как испытание Св. Духом. Теперь нам следует понять, каким образом спасутся из огня те, дело которых потерпит урон. Это будет нетрудно, если мы выясним, о какого рода людях говорит здесь апостол. Он имеет в виду тех, кто, желая построить Церковь, созидает её на добром основании, однако добавляет к нему вещи, не соответствующие этой цели. То есть они не отходят от основных и обязательных предметов веры (articles de la foy), хотя и ошибаются в отдельных пунктах, смешивая с Божьей истиной человеческие мечтания. Такие люди неизбежно потерпят урон в своём деле: то, что они добавили от себя к Слову Божьему, будет попрано и погибнет. Однако сами они спасутся — не в том смысле, что их заблуждения и неведение будут приняты Богом, а в том, что Господь по благодати своего Духа освободит их от заблуждений. Следовательно, дело тех, кто осквернил святую чистоту Писания навозом и отбросами своего «чистилища», обречено на погибель.

10. Наши противники возразят, что этот взгляд издревле существовал в Церквиа. Но это возражение снимает сам св. Павел. Ведь приведённый отрывок, где он объявляет, что все, кто прибавляет к зданию Церкви что-либо не соответствующее её основанию, трудятся напрасно и потерпят в своём деле урон, относится и к его времени [1 Кор 3:11-15]. Поэтому, когда противники указывают мне, что уже тринадцать веков назад в Церкви утвердился обычай молиться за умерших56, то я спрашиваю, согласно какому слову Бога, какому откровению и примеру было это сделано. Ибо в Писании не только нет никакого повеления, но нет и ни одного примера, чтобы верующий поступал подобным образом. На протяжении всего Писания часто рассказывается, как верующие оплакивали смерть своих близких и как они их погребали; но нигде не говорится о том, что они молились за них. А ведь поскольку молитва имела бы для них гораздо более важные последствия, нежели плач или погребение, то она тем более была бы достойна упоминания.

аОриген. Против Цельса, V, XV (МРв, XI, 1202-1203); Тертуллиан. О душе, (МР1-, II, 795 е.); Августин. Энхиридий к Лаврентию, XXIX, 109 р. (ЬЛР1, XI,283); Григорий Назиан-ский. Речи, XXXIX, 19 (МРв, XXXVI, 357-358); Григорий Великий. Собеседования, IV, XXXIX (МР!_, ЬХХУИ, 396В.С) и др.

И действительно, древние отцы Христианской Церкви, молившиеся за усопших, хорошо понимали, что на то у них нет ни Божьего повеления, ни законного примера. Как же они, спросит кто-нибудь, осмелились это делать? Я отвечу, что в данном случае они были просто людьми и поэтому здесь им не следует подражать. Ибо верующие должны всего ожидать лишь будучи уверены в своей совести, как говорит св. Павел (Рим 14:22)*, и такая уверенность прежде всего требуется в молитве. Возразят, что на то у них, вероятно, были какие-то основания. Я отвечаю, что ими двигало чисто человеческое чувство, ибо они искали облегчения своей боли. Им казалось бесчеловечным не выказать какого-либо знака любви к умершим близким. Все мы знаем по опыту, как склонна к подобным проявлениям наша природа.

Этот обычай стал словно факелом, который воспламенил множество людей. Мы знаем, что во все времена у всех народов были общепринятые обычаи погребения усопших и очищения души, которые они и старались соблюдать. На этот случай у них каждый год имелся определённый праздничный день. Сатана часто совращает бедных людей подобными иллюзиями; но здесь он воспользовался для обмана истиной — истиной о том, что смерть не уничтожает всего человека, а представляет собой переход от этой тленной жизни к жизни иной.

Несомненно, этот предрассудок не спасает язычников от осуждения Божьим судом, ибо они нисколько не заботятся о будущей жизни, в которую, по их заявлениям, верят. Но христиане, чтобы не казаться хуже язычников, устыдились того, что они не воздают своим усопшим подобных почестей. Вот откуда пришло это неуместное, безумное усердие: они испугались подвергнуться поношению, если не будут устраивать торжественных церемоний и приносить жертвы ради упокоения душ их родных и друзей. То, что возникло из извращённого обезьянничанья, постепенно разрослось до такой степени, что главным священнодействием у папистов стали службы ради умерших, якобы способные им помочь.

Однако Писание даёт нам лучшее утешение, провозглашая, что блаженны умирающие в Господе, и добавляя, что они успокоятся от трудов своих (Отк 14:13). Посему не следует давать такую волю своим чувствам, чтобы привносить в Церковь ложный вид молитвы.

'Синодальный перевод: «Ты имеешь веру? имей её сам в себе, пред Богом» (у Кальвина ссылка — Рим 14:23).