Безусловно, даже человек, не обладющий большим умом и проницательностью, легко заметит, что древние, рассуждая на эту тему, слишком легко соглашались с настроением и глупостью простого народа. Поскольку умы, склонные к легковерию, вообще часто подвержены ослеплению, я сознаю, что даже учители были сбиты с толку заразившей всех фантазией. Однако из их книг всё же очевидно, что они не без большого внутреннего сомнения говорили о молитвах за усопших, словно люди не твёрдо убежденные и сильно колеблющиеся. Св. Августин в своей «Исповеди» рассказывает, как его мать Моника умоляла помянуть её в алтаре во время причащения. Но то было пожеланием старухи, к которому сын её, движимый чисто человеческими чувствами, не приложил мерило Писания и в котором он нашёл что-то доброеа. Книга, специально написанная им на эту тему и озаглавленная «О попечении о мёртвых», полна стольких сомнений, что они должны были бы остудить пыл тех, кто слишком привязан к этому попечению. По крайней мере, видя в ней лишь лёгкие намеки и предположения, не следует чересчур беспокоиться о том, что не имеет никакого значения. Вот единственное основание, на которое опирается св. Августин: нельзя пренебрегать тем, что унаследовано от древности и общепринято5.
К тому же, хотя я признаю, что древние учители полагали неподобающим отказываться от молитв за умерших, правило, которого мы должны держаться, непреложно: недопустимо в наших молитвах ставить на первое место то, что мы придумали сами; напротив, нам следует подчинять свои желания и просьбы воле Бога, ибо в его власти сказать нам, о чём нужно Его просить. А поскольку ни в Законе, ни в Евангелии нет ни единого слова, разрешающего молиться за умерших, то я утверждаю, что посягать на большее, нежели нам позволено, значит бесчестить имя Божье.
Но дабы наши противники не кичились тем, что у них в союзниках древняя Церковь, я отмечу одно существенное различие. В древности об усопших вспоминали для того, чтобы не складывалось впечатления, будто о них совсем забыли. Древние отцы признавались, что ничего не знают об их состоянии. Они, разумеется, ничего не утверждали относительно чистилища, во всяком случае, высказывались об этом с большим сомнением0. А наши новые пророки желают, чтобы их фантазии воспринимались как предмет веры, о котором непозволительно вопрошать. Древние отцы вспоминали в своих молитвах умерших, но сдержанно и нечасто, словно по обязанности^ паписты ставят этот предрассудок впереди всех дел милосердия.
Мне даже было бы нетрудно привести несколько свидетельств древних, в которых отвергаются молитвы за усопших, принятые в их время. Так, св. Августин говорит, что все ожидают воскрешения плоти и вечной жизни; но покой после смерти снизойдёт лишь на тех, кто его достоин. И поэтому покой сразу после смерти обретут все верующие — подобно про-
аАвгустин. Исповедь, IX, XI, 27; XIII, 37 (МР1_, XXXII, 775, 779 р.). ьЕго же. О попечении о мёртвых (Ое сига рго тогилв), XI, 3 (МР1_, XI, 593). сЕго же. Энхиридий к Лаврентию, 1.Х1Х (МР1_, ХЦ 265); О граде Божием, XXI, XXVI, 4 (МР|_, ХЫ, 745).
аЕго же. Энхиридий к Лаврентию, СХ (МР1_, XI, 283 р.).
рокам, апостолам и мученикама 28. Но если их ожидает такой удел, то что ещё, спрашиваю я вас, могут дать им наши молитвы?
Я не буду говорить о тяжких суевериях, которыми паписты заморочили простых людей, хотя есть немало такого, в чём их можно было бы обвинить, тем более, что им нечем прикрыться и отвергнуть обвинение в самом гнусном обмане, который когда-либо совершался. Я оставляю в стороне мерзкую торговлю, предметом которой ради собственной выгоды они сделали души людей, пока мир пребывал в изумлении. Если бы я начал это делать, я бы никогда не закончил. Но и без того верующим достаточно сказанного мною, чтобы решить эти вопросы в согласии со своей совестью.
Глава VI*
О ЖИЗНИ ХРИСТИАНИНА, И ПРЕЖДЕ ВСЕГО О ТОМ, КАК НАСТАВЛЯЕТ О НЕЙ СВЯТОЕ ПИСАНИЕЬ
| аАвгустин. Трактат о Евангелии от Иоанна, XLIX, 10 (MPL, XXXV, 1751). |
| * Главы VI—X изданы на русском языке отдельной книгой: Жан Кальвин. О христинской жизни. Пер. с франц. Н.В.Ревуненковой. — М: Протестант, 1995. — 128 с. — Прим. перев. |
| ЬВ предыдущих изданиях эта глава и четыре следующих (VII — X), посвященные жизни христианина, составляли последнию главу «Наставления» и являлись как бы его заключением. Эта последняя глава на латинском языке под заглавием «De vita hominis christiani» впервые была опубликована в 1539 г. и в последующих изданиях не претерпела каких-либо изменений. Она вышла отдельным изданием на французском языке у Конрада Бадиуса в Женеве в 1545 г. («Traictй trиs excellent de la vie chrestienne») и была переиздана в 1551 г. Э.Думерг, основываясь на свидетельстве Пьера де ла Пласа (Pierre de la Place), бывшего в то время студентом в Пуатье, полагает, что имелось ещё одно латинское издание, появившееся до июля 1540 г. См. Doumergue Е. Jean Calvin, les hommes et les choses de son temps. Lausanne, 1899-1927, vol. 1-7; v. 4, p. 288). — Прим. франц. изд. |
| CB латинской версии — «симметрию» (symmetria). — Прим. франц. изд. |
I. Мы говорили, что цель нашего возрождения состоит в том, чтобы установить в нашей жизни гармонию (mйlodie)0 и согласие между Божьей справедливостью и нашим послушанием и тем самым подтвердить усыновление, в котором Бог принял нас как своих детей. Хотя Божий Закон уже заключает в себе обновление жизни, благодаря которому в нас восстанавливается образ Божий, мы по причине нашей медлительности и ле-
ни нуждаемся в неких стрекалах и в помощи. Поэтому из различных фрагментов Писания полезно извлечь указания относительно устройства нашей жизни, дабы люди, стремящиеся обратиться к Богу, не сбились с пути, поддавшись безрассудным страстям.
Намереваясь научить христианской жизни, я сознаю, что вступаю в обширную, полную разнообразных проблем сферу, изложение которой могло бы составить целый громадный том, если бы я пожелал обо всём рассказать подробно. Ведь мы знаем, насколько многословны были прежние учители, когда рассматривали только какую-то одну добродетель. И дело здесь не в чрезмерной словоохотливости. Какую бы добродетель мы ни стали восхвалять и наставлять в ней других, сведения о ней так обширны, что вопрос не представляется исчерпанным, пока мы не произнесём огромного количества слов. Поэтому моё намерение не в том, чтобы подробно излагать разработанное мною учение о жизни, детально описывать каждую добродетель или сочинять пространные поучения. Их можно найти в других книгах, прежде всего в гомилиях, то есть в обращенных к народу проповедях прежних учителей.
Я же довольствуюсь тем, чтобы показать некий план, следуя которому христианин наверняка придёт к верной цели — правильному устроению своей жизни. Мне будет достаточно кратко изложить общее правило, некое мерило, с которым он сможет соотносить каждый свой поступок. Возможно, мне ещё представится случай привести все те логические построения, которые содержались в проповедях древних учителей*; однако наше нынешнее предприятие требует простого и по возможности краткого изложения.
| аВ латинской версии имеется существенное добавление: «...или побудить других выполнить труд, к которому я теперь не готов. По естественной склонности я люблю краткость и, когда хочу рассуждать подробно, не достигаю своей цели. Даже если за многословие я мог бы заслужить большее одобрение, я вряд ли бы решился на него». — Прим. франц. изд. |
Философы исходят из общих понятий (ont quelques fins) честности и праведности (droiture), из которых они выводят конкретные обязанности и добродетельные поступки; подобное мы наблюдаем и в Св. Писании, однако там это сделано гораздо лучше и убедительнее, чем у философов. Разница в том, что философы, исполненные честолюбия, придали своему изложению блестящую форму, дабы выставить напоказ его строгость и упорядоченность, а тем самым и свою изощрённость. Напротив, Св. Дух, поучая без самолюбования и высокопарности, не всегда и не строго придерживается определённого порядка и метода. Однако поскольку иногда Он всё же соблюдает его, то это значит, что нам не следует этим пренебрегать.