Не более справедливо и другое их обвинение против нас - мы, дескать, касаемся лишь плодов, или результатов, которые доставляет верующим вкушение плоти Христовой. Но ведь я уже сказал ранее (/4/17.11), что сам Иисус Христос есть материя, или субстанция, Вечери и что именно отсюда происходит её действие: мы получаем прощение грехов через его смертную жертву, омываемся его кровью и через его воскресение восходим к упованию на небесную жизнь. Но нелепые выдумки автора «Сентенций», учителя наших противников, опьянили их разум, извратив способность к здравому суждению. Он говорит буквально следующее: «Таинства без означаемой вещи суть образы хлеба и вина; Таинство вкупе с вещью суть плоть и кровь Христовы; вещь без Таинства есть мистическая плоть Христа». И ещё, чуть ниже: «Вещь, которая обозначается и содержится, есть собственная плоть Иисуса Христа; вещь, которая обозначается, но не содержится, есть Его мистическое тело» (Пётр Ломбардский. Сентенции, IV, dist. 8, c.4 (MPL, CXCII, 857)). Что касается различения между плотью и её питающей способностью, здесь я согласен. Но измышление Петра Ломбардского о том, что плоть представляет собой таинство постольку, поскольку заключена в хлебе, - неприемлемое заблуждение.
Именно отсюда берёт начало неверное толкование нашими противниками такого понятия, как сакраментальное вкушение. Они полагают, что и самые отъявленные нечестивцы, даже будучи совершенно чужды Иисусу Христу и далеки от Него, тем не менее вкушают Его тело. Но плоть Иисуса Христа в таинстве Вечери есть такая же духовная реальность, как и наше вечное спасение. Отсюда я заключаю, что люди, лишённые духа Христова, так же не способны вкушать Его плоть, как пить безвкусное вино. Несомненно, Иисус Христос подвергается поруганию, когда из Него делают мёртвое бездейственное тело и бросают Его на растерзание неверующим. Этому очевидно противоречат и Его собственные слова: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нём» (Ин 6:56). Наши противники возражают, что здесь речь вовсе не идёт о сакраментальном вкушении. С этим я соглашусь, если они не будут вновь и вновь ударяться об одну и ту же стенку: дескать, можно вкушать плоть Иисуса Христа и не иметь от этого никакой пользы. Однако хотелось бы узнать, каким образом удерживают они в желудке плоть Христа после того, как вкусили её. Думаю, на этот вопрос у них вряд ли найдётся ответ. Они заявляют, что истинность Божьих обетовании не умаляется и тем более не уничтожается неблагодарностью людей. Согласен. Более того: я утверждаю, что действенность таинства сохраняется во всей целостности, как бы нечестивцы ни тщились её уничтожить. Но одно дело - то, что нам предложена плоть Христа, а другое - принимаем ли мы её. Всем нам Иисус Христос предлагает эту духовную пищу и питьё; но одни усердно насыщаются, а другие, лишённые вкуса, пренебрегают ими. Но разве из-за отвержения этих вторых пища и питьё утратят свою природу?
Наши противники скажут, что подобное сравнение - в их пользу: плоть Иисуса Христа не перестаёт быть плотью, хотя и кажется неверующим лишённой вкуса. Но я отрицаю, будто возможно вкушать её, не имея веры. Или, говоря словами св. Августина, я отрицаю, что можно что-либо вынести из таинства, кроме того, что черпается верой как единственным подходящим сосудом. Поэтому таинство не умаляется и не уничтожается, но сохраняется в своей истинности и действенности, несмотря на то, что причастившиеся ему неверующие уходят, не насытившись и не напившись.
Если наши противники опять-таки скажут, что слова Иисуса Христа «Сие есть Тело Моё» утрачивают силу, коль скоро неверующие вкушают один только тленный хлеб, мы не затруднимся с ответом. Ведь Бог желает, чтобы Его признали верным, не потому, что нечестивые получают его дар, а по причине постоянства его доброты. Как бы ни были недостойны нечестивцы, Он готов сделать их причастниками того, что они отвергают, и свободно предлагает им этот дар. Вот что такое целостность таинства, которую даже весь мир не способен нарушить: она в том, что Плоть и Кровь поистине равно даются как отверженным, так и избранникам Божьим. Но мы знаем, что как дождевые капли, падая на твёрдый камень, стекают с него, не попадая внутрь, так и благодать Божья не проникает в нечестивцев, отторгнутая их неверием. Принять Иисуса Христа без веры так же невозможно, как невозможно зерну прорасти в огне.
Наши противники спрашивают: разве не потому сказано, что Иисус Христос пришёл на падение многих [Лк 2:34], что они принимали Его, будучи недостойны? Но это слишком легковесная уловка; и притча Иисуса Христа о семени, упавшем в терние и заглохшем (Мф 13:7), не может служить основанием для неё. Ибо здесь речь идёт о том, какова цена преходящей веры. Но наши противники не считают её необходимой для вкушения плоти и крови Иисуса Христа, коль скоро представляют Иуду равным в этом отношении святому Петру. На самом деле их заблуждение очевидно опровергается в той же притче, где говорится, что часть семян упали при дороге, а другая часть - на каменистую почву; и все они погибли (Мф 13:4-5). Отсюда следует, что неверие представляет собой непреодолимое препятствие, и Христос не проникает в тех, кто вовсе не имеет никакой веры.
Всякий желающий, чтобы святая Вечеря содействовала нашему спасению, не найдёт ничего лучшего, чем привести верующих к источнику жизни - Иисусу Христу, дабы они могли черпать из Него. Мы должным образом почитаем величие таинства тогда, когда считаем его вспомогательным средством нашего приобщения телу Христову и укрепления в Нём - пока Он не соединит нас с Собой совершенно в небесной жизни. Наши противники заявляют, что если бы неверующие не причащались Телу и Крови Иисуса Христа, св. Павел не должен был бы вменять им это в вину (1 Кор 11:29). На это я отвечу так: они осуждены не за то, что пили и ели, а за то, что осквернили таинство и попрали залог нашего священного соединения с Иисусом Христом - залог, достойный величайшего благоговения.
34. Из всех древних отцов св. Августин особенно настойчиво утверждал, что неверие или нечестие людей не умаляет таинств и не истощает символизируемой в таинствах благодати. Поэтому необходимо с полной очевидностью доказать, что те, кто бросает тело Иисуса Христа на съедение псам, грубо злоупотребляют свидетельством Августина.
Если послушать этих людей, сакраментальное вкушение означает, что неверующие получают тело и кровь Иисуса Христа, но не действие его Духа и благодати. Св. Августин, напротив, тщательно рассматривает слова: «Ядущий Мою Плоть и пиюший Мою Кровь имеет жизнь вечную» [Ин 6:54] - и даёт им следующее объяснение: важно действие таинства, а не одно лишь видимое таинство; пребывающее внутри, а не снаружи; вкушаемое сердцем, а не зубами (Августин. Трактат о Евангелии от Иоанна, XXVI, 12 (MPL, XXXV, 1612)). Отсюда он заключает, что Таинство соединения, предлагаемое нам в теле и крови Иисуса Христа, даётся в Вечере одним на жизнь, а другим в осуждение; но сама означаемая вещь может быть дана всем, кто причащается ей, только на жизнь (Августин. Трактат о Евангелии от Иоанна, XXVI, 15 (MPL, XXXV, 1614)). Если наши противники заявят, что выражение «означаемая вещь» относится не к телу, а к благодати (которая не всегда соединена с телом), то их уловка будет опровергнута словами «видимое» и «невидимое». Ведь хотят они того или нет, но им придётся признать, что термин «видимый» не может быть отнесён к телу Иисуса Христа. Отсюда следует, что неверующие причащаются одному лишь внешнему знаку. А чтобы окончательно развеять любые сомнения, Августин добавляет (сказав, что хлеб сей требует алкания от внутреннего человека), что Моисей, Аарон, Финеес и прочие, кто вкушал манну [Исх 16:14 сл.], были угодны Богу. Но почему? Потому, что они духовно принимали видимую пищу, духовно алкали и вкушали её, чтобы духовно насытиться ею. И мы сегодня тоже получаем видимую пищу; но одно дело таинство, а другое - его действие (Августин. Трактат о Евангелии от Иоанна, XXVI, 11 (MPL, XXXV, 1611)). И далее св. Августин говорит: «Поэтому тот, кто не пребывает во Христе и в ком не пребывает Христос, духовно не вкушает Его плоти и не пьёт Его крови, хотя плотски и видимо погружает зубы в символ тела и крови» (Августин. Трактат о Евангелии от Иоанна, XXVI, 18 (MPL, XXXV, 1614)). Как видим, св. Августин вновь противопоставляет видимый знак духовному вкушению. Тем самым полностью опровергается то заблуждение, что тело Иисуса Христа, будучи невидимым, вкушается поистине и на самом деле, хотя и не духовно.