2. Позднее состоялся Халкидонский собор, где с разрешения - или по указанию - императора председательствовали представители Римской Церкви (Leo I. Ep. 98 (Sanctae synodi Chalcedonensis ad Leonem), 1; Ep. 103; 106, 3 (MPL, LIV, 951, 988b, 1005a)), Но сам Лев признал, что такая честь была оказана его легатам в качестве чрезвычайной привилегии (Idem. Ep. 89 (MPL, LIV, 931a)). Ибо когда он испрашивал её у императора Марциана и у императрицы, то не претендовал на неё как на принадлежащую ему по праву, но ссылался на то, что восточные епископы, председательствовавшие на Эфесском соборе, вели себя неподобающе и злоупотребляли своей властью. Председателем должен быть серьёзный сдержанный человек. Но те, кто однажды стал причиной смуты, вряд ли годятся на эту роль. Поэтому Лев просит, ввиду неспособности всех остальных, возложить эту обязанность на него. Очевидно, что испрашиваемое в качестве особой привилегии не принадлежит к обычному и твёрдо установленному порядку вещей. Если основанием для просьбы служит лишь тот факт, что предшественники вели себя неподобающим образом, значит прежде такого порядка не существовало и не следует считать установленным на будущее то, что было сделано однажды в связи с опасностью и требованиями момента. Поэтому римский епископ получил первенство на Халкидонском соборе не в силу особого значения своей Церкви, а в силу того, что собор оказался лишён законного председателя. Ибо все, кому принадлежала эта честь, сами себя исключили своей безудержностью и недолжным поведением.
Мои слова на деле подтверждает преемник Льва. Будучи через много лет приглашён на Пятый Константинопольский собор, он отнюдь не оспаривал первого места, но безоговорочно уступил председательство Константинопольскому патриарху Мине (Пятый Константинопольский собор (553): Нefе1е С. J., von. Ор. cit., v. 3, р. 68. Согласно Хефеле, председательствовал на соборе Константинопольский патриарх Евтихий. - Прим, франц. изд.). Так же и на Карфагенском соборе, где присутствовал св. Августин, председателем был архиепископ Карфагенский Аврелий, а не легаты римского престола, хотя они явно прибыли туда с целью отстаивать авторитет своего епископа (Четвёртый Карфагенский собор (418): Нefе1е С. J., von. Ор. cit., v. 26 р. 191). Более того, когда Вселенский собор - Аквилейский - состоялся в самой Италии, то на нём епископ Рима вообще отсутствовал, а председательствовал св. Амвросий как лицо, облечённое доверием императора (Акты Аквилейского собора см. в посланиях св. Амвросия: МРL, XVI, 955-979). И никакого упоминания о Римском епископе! Отсюда мы заключаем, что в силу авторитета св. Амвросия Милан в ту пору занимал более видное положение, чем римский престол.
3. Что касается слов «главенство», «примат» и прочих гордых титулов, какими без конца и без меры кичится папа, то судить о времени и способе их появления совсем нетрудно. Св. Киприан, епископ Карфагена, часто упоминает имя Римского епископа Корнилия, называя его не иначе, как братом, товарищем или же обычным епископом. А в письмах к преемнику Корнилия Стефану Киприан не только обращается к нему как к равному себе и прочим епископам (Киприан. Письма, 68, 1; 41, 1; 47; 48, 1 (МРL, Ер. 67, 42, 43, 45, III, 1023-1024, 725-726, 754, 1-23-1024)), но и прибегает к весьма резкому тону, именуя Стефана то высокомерным, то невежественным. Известно, каково было решение всей Африканской Церкви после смерти св. Киприана: Карфагенский собор постановил, чтобы никто не именовался Первопресвитером или первым епископом, но только «епископом первого престола» (Третий Карфагенский собор (397), канон 26: Decretum Gratiani I, dist. XCIX, c. 3 (MPL, LXXXIV, 192)). А если вчитаться в более ранние исторические документы, то окажется, что римский епископ в те времена вполне довольствовался обычным именем брата (Киприан. Письма, 59 (Корнилию), XIV (MPL, Ep. 55, III, 844-845)).
Разумеется, пока Церковь сохраняла в чистоте своё истинное состояние, все эти гордые имена, которые присвоил себе римский престол для собственного возвеличивания, вовсе не были известны. Никто не слыхал ни о верховном Священнике, ни о едином земном главе Церкви. Если римский епископ был столь отважен, что сам себя вознёс на такие высоты, то нашлись и другие, благоразумные люди, которые незамедлительно осудили подобное безумное самомнение. Св. Иероним, будучи римским пресвитером, не скупился на похвалы достоинству своей Церкви, когда это позволяли истина и обстоятельства времени. Тем не менее он ставил её в один ряд с прочими Церквами: «Если говорить об авторитете, - писал он, - то мир более велик, чем город. Что ты твердишь мне об обычае одного-единственного города? Зачем подчиняешь устроение Церкви малой горстке людей, от чего рождается высокомерие? Везде, где есть епископ - будь то в Риме, Константинополе или Регии, - везде существует одно и то же достоинство, одно и то же священство. Могущество богатства или смирение бедности отнюдь не делают епископа выше или ниже» (Hieronymus. Ep. 146 (ad Enagelum), 1-2 (MPL, XXII, 1194)).
4. Что касается титула «вселенского епископа», то впервые спор о нём разгорелся во времена св. Григория. Причиной спора стали честолюбивые устремления Константинопольского архиепископа Иоанна, который пожелал называться «Вселенским епископом», на что ранее не дерзал претендовать никто. Протестуя против такого именования, св. Григорий вовсе не ссылается на то, что у него отнимают его титул. Напротив, он объявляет его профанным, более того, святотатственным и видит в нём предвестие пришествия Антихриста. «Если тот, кто именуется Вселенским епископом, оступится, то оступится вся Церковь», - пишет он (Григорий Великий. Письма, V, 20 (MPL, LXXVII, 746)). И в другом месте: «Грустно терпеть, что наш брат и товарищ, презирая остальных, назвал себя "единым епископом". О чём говорит такая гордыня, как не о близости Антихриста? Ибо он [Константинопольский архиепископ] следует примеру того, кто презрел общество Ангелов и захотел подняться выше, дабы одному достигнуть высшей ступени» (Григорий Великий. Письма, V, 21 (MPL, LXXVII, 749)). А в послании к Евлогию, епископу Александрийскому, и к Афанасию, епископу Антиохиискому, св. Григорий говорит так: «Ни один из моих предшественников не претендовал на это профанное звание. Но если один из патриархов именуется вселенским, то звание патриарха отнимается у всех остальных. Да не будет так, чтобы христианин пожелал возвыситься над своими братьями, унизив их - пусть даже в малейшей степени ... Согласиться с этим мерзким именем значило бы разрушить христианство ... Одно дело - заботиться о сохранении единства веры, а другое - подавлять заносчивость гордецов. Я решительно утверждаю, что всякий, именующий себя вселенским епископом или желающий именоваться таковым, есть предтеча Антихриста, ибо в гордыне своей предпочитает себя другим» (Там же, VII, 33 (MPL, LXXVII, 891)). И опять Афанасию: «Я утверждаю, что епископ Константинопольский не может иметь мира с нами, пока не откажется от этого заносчивого, суеверного и полного гордыни слова, изобретённого первым отступником. Я не говорю уже об оскорблении, которое тем самым наносится вам. Если один, именуемый Вселенским епископом, оступится, то вся Церковь оступится вместе с ним» (Там же, 27 (MPL, LXXVII, 883)). Таковы слова cв. Григория.
Что же касается рассказов о том, что этот почётный титул был дарован Льву Халкидонским собором (Там же, V, 20 (MPL, LXXVII, 747)), то они совершенно неправдоподобны, ибо в актах Собора об этом не говорится ни слова. И сам Лев, осуждая во многих посланиях постановление, принятое Халкидонским собором в пользу Константинопольского епископа (Leo I. Ep. 104, 2; 105, 2; 106 (MPL, LIV, 993, 988 p., 1001 p.)), непременно использовал бы этот довод (который был бы убедительнее всех прочих), если бы ему действительно была предложена такая честь, а он от нее отказался. Более того, будучи весьма честолюбивым человеком, он не умолчал бы о том, что делает ему честь. Так что св. Григорий обманывался, полагая, будто собор настолько возвеличил римский престол (Григорий Великий. Письма, V, 20 (MPL, LXXVII, 747)). В самом деле, не смешно ли в то же время полагать, что Вселенский собор является источником нечестивого, профанного, мерзкого, исполненного гордыни и богохульства имени, более того - имени, происходящего от дьявола и провозглашённого предтечей Антихриста, как уже было сказано. И тем не менее св. Григорий заявляет, что его предшественник отверг его из страха, как бы остальные епископы не оказались лишены подобающей им по закону чести. В другом месте он пишет: «Никто не пожелал называться таким образом, никто не присвоил себе этого дерзкого имени, дабы не показалось, будто он лишает чести своих братьев, возносясь на высшую ступень» (Там же, 18 (MPL, LXXVII, 740)).